Херрова победа
Сунь Цзы сказал: «Непобедимость заключена в самом себе; возможность победы зависит от врага. Поэтому тот, кто преуспел в войне, может сделать непобедимым себя, но не обязательно может заставить врага покориться. Поэтому сказано, что стратегию победы над врагом можно познать, но не всегда можно применить».
Как вы знаете, я слегка поигрываю в шахматишки. Раньше, конечно, было получше, но и сейчас я в состоянии вспомнить, кто как ходит. В школе у меня был официально подтвержденный второй разряд и перспектива дойти до КМС, если бы мне было надо. Сейчас я поведаю вам историю о самой унизительной победе в истории шахмат. Скажу больше, должно быть, это была самая мерзкая и отвратительная победа в истории человечества, и она поставила под вопрос все наши достижения в вопросах морали и нравственности.
В институте я возглавила команду факультета по шахматам, провела необходимую ротацию состава и в результате мы не проиграли ни одного соревнования за все пять лет моего капитанства. Еще я никогда не играла трезвая. Количество выпитого могло варьироваться, но ни разу я не садилась за доску с будничным, незамутненным сознанием. Что характерно, никто мне ни разу и слова не сказал, даже когда от меня разило так, что валились шахматные кони.
На четвертом курсе графики моей шахматной славы и алкоголизации встретились в высшей точке. На внутренних соревнованиях другие факультеты выставляли против меня самых сильных фаворитов. Обычно это были высокие субтильные мальчики в очечках, похожие на Шурика. Иногда амбициозные девочки, но значительно реже. И вот, на четвертом курсе выпала крайне идиотская раскладка партий. Я сразу проводила две-три игры, а потом несколько часов должна была ждать, когда же мне доведется сыграть с последним соперником.
Я более-менее нормально отыграла первые партии и начала скучать. Сперва я немного поскучала в баре напротив, а потом вернулась скучать в спортзал. Когда я увидела, что эти черепахи до сих пор доигрывают партии, на которых я их покинула, меня защемило от тоски. Остаток времени я провисела на крючке в раздевалке между пальто и куртками и догонялась коньяком из фляжки. Потом меня с вешалки аккуратно сняли и повесили на спинку стула перед шахматной доской.
Это была финальная партия, финальная и решающая, поскольку по очкам побеждала та команда, чей представитель сейчас выиграет. Против меня вышла светлоликая девочка, вероятно, будущая краснодипломница и будущий линейный менеджер в какой-нибудь конторе. Все остальные игроки болели если не за нее, то уж точно против меня.
И пошла игра. Видимо, я скучала слишком долго, поскольку уже едва разбирала, что там на доске происходит. И что мы играем в шахматы, а не в Чапая. Пару раз меня ловили на правиле «тронул — ходи» (а когда тебя никто не любит, все вдруг такие принципиальные в этом вопросе становятся), заставляя делать нелепые ходы. Впрочем, я прекрасно тупила и без этого. Почти сразу слила ферзя, угробила полфланга в какой-то безумной авантюре и осталась в одиночестве перед практически неповрежденными войсками белых. Что там у меня было? Три-четыре пешки, ладья и какая-то легкая фигурка.
Даже было символично: красивая и отважная девочка-отличница белыми фигурами давит черную гадину, годами занимавшую вершину пьедестала. В общем-то, смысла бороться не было. Друзья и соратники публично обвинили меня в алкоголизме, плюнули и ушли. Остальные факультеты предчувствовали скорый триумф, светлоликая девочка заранее позировала фотографу из студгазеты. И надо бы соблюсти приличия: положить короля набок и тихонько сползти под стол. Но я уже не могла даже этого. Меня посадили играть — и я играла.
Я вспомнила Сухова и решила немного помучиться. Кое-как я организовала подобие обороны. Попытки наезда я удачно отшахивала ладьей. Мне кажется, девочка не была готова к такому повороту событий. Я даже сквозь пьяный дурман различала, что она нервничает. Титаническими усилиями мне удалось отбить раш пешек в сторону последней линии. На это я угробила остатки своей армии. Она начала навязывать мат. Я бегала королем вокруг нескольких пешек. Пару раз она едва не пропустила патовую ситуацию, а пат, помнится, меня как раз устраивал.
Она покрылась испариной, я с удовольствием глядела на ее дрожащие руки. Некоторые стали открыто требовать, чтобы я сдалась, на что я так же открыто посылала их в жопу. По личным ощущениям, до мата мне оставалось хода два. И вот, светлоликая валькирия берет фигуру, думает как бы потриумфальнее меня добить.
А я лежу на столе, как грязный коврик для мыши, и изрекаю: «Часы упали».
Театральная пауза. Потом она перерастает в минуту молчания. А потом я отодвигаю стул, кое-как поднимаюсь, подхожу к физруку и прошу записать мне победу. И он записывает. Когда все ринулись протестовать, он ответил, что надо было лучше следить за часами. И это так, поскольку в пылу погони она забыла, что надо нажимать на кнопку. И ведь никто из этой огромной группы поддержки не напомнил, нет, все смотрели, как она упоительно ввинчивает в мое тело шурупы.
Потом девочка-краснодипломница горько плакала, ее все утешали, а я взяла сумку и ушла, ни с кем не попрощавшись. Можно сказать, что это была пиррова победа, но друзья почему-то прозвали ее — «херрова».
В тот вечер всем стало ясно: зло побеждает. Паладины и валькирии не могут одолеть даже не дракона, а пьяную и мерзкую болотную тварь, которая и сражаться толком не умеет.
В тот вечер разбились упования девочки-краснодипломницы на то, что мир доброжелателен и познаваем.
В тот вечер реальность оскалилась на всех идеалистов, считавших, что достаточно хорошо учиться и следовать правилам.
В тот вечер я размазала любые представления о достойной и интеллектуальной игре, словно соплю по стене. Низшее существо одержало победу над высшим. Весь шахматный мирок полетел к чертям.
Эта победа не возвышает идеалы гуманизма, а смеется над ними.
Абсурд — вот настоящий закон. Но благоволит он только юродивым.
