Осталась ли я Charlie?
Мне кажется, что Charlie Hebdo стал своеобразным моим крестом. Мы уже говорили о нем в контексте карикатур на сирийского мальчика. Теперь все стало гораздо интереснее и острее. Эта тема важна для меня, поскольку находится на стыке тех вещей, с которыми я довольно плотно работаю: сатира, мифотворчество, стереотипы, Франция и война, которая, как вы помните, никогда не меняется.
Давайте сразу к делу. Все интернеты уже переполнены скорбными воплями и призывами так или иначе распотрошить журналистов Charlie. Главная претензия — они смеются над нашим несчастьем. Господа, дело в том, что… никто не смеется. И тогда, с мальчиком-утопцем никто не смеялся. И над оргией пророков, включая Мухаммеда, тоже как-то мало веселились. У политической сатиры и нет такой функции — делать смешно. Сатира должна, словно котят, тыкать власть и конформистов в их собственные лужицы по углам. Карикатуры Charlie не смешны, не красивы, зато бьют по болевым.
Мы не сильно лучше американцев, которых ругаем за нежелание нести потери, за нежелание воевать нормально, а не кидать огненный дождь с неба. Мы точно так же хотим to bomb them into the stone age, точно так же притихли, когда из Сирии пришел первый гроб с нашим солдатом. У нас же засекречены потери? Нет, гораздо лучше — потерь нет, как любили говорить на Украине.
Крушение самолета с последующей эвакуацией туристов из Египта — это тоже потери. И, разумеется, СМИ до сих пор жуют галстуки и не могут внятно сформулировать, что же произошло на самом деле. Потому что, если это теракт, то популярность вождя все же на пару процентов да опустится.
Наши уцепились за Charlie, как за судьбоносный шанс. Списать на желтую газетенку все грехи, проблемы и медийную суету. Откуда такой шум? Нас ткнули именно в то, что мы никак не хотим признавать, — война приходит в каждый дом.
Помните, сколько бравады было? Российская авиация разбомбила стопитсот объектов ИГИЛ. Наши чиновники и обыватели стебались над неэффективной работой западной коалиции. RT и «Спутник» топили европейцев в потоках хвалебной пропаганды русского оружия. Вот и нарвались на ответную пропаганду. Черт с ними, с Charlie. Их решение — их карма. Меня куда больше заботит нарастающий психоз на уровне нашей собственной страны.
Что пишет мсье Кадыров? «Не могу их назвать животными, так как это оскорбит невинных животных. Это твари, мрази, бесполые существа, не имеющие право на существование среди людей». Вот так вот, раньше кощунникам двушечку давали, а теперь можно и убивать. Как тогда, в январе.
Вы, господа, стали как-то болезненно обидчивы. Начиная с Pussy riot что-то такое щелкнуло в разуме нашего общества и понеслось: на попов наезжать нельзя — на гомоту можно; засекречивать потери и элитную недвижимость можно, а источники зарубежного финансирования СМИ — нельзя; крестный ход — да, хэллоуин — нет. Турчак может приказать забить Кашина арматурой за хамство в соцсети, а MDK и Rutracker не могут радовать безмозглый народ глумлением и пиратскими сокровищами. Стрелков может героически погибнуть за проект Новороссии, а выжить и критиковать происходящее — никак нет.
Вы не чувствуете в воздухе разлитый аромат сладкой ненависти? Как легко стереотипы вплетаются в разум толпы. Все держится на одном тонюсеньком волоске — на вере и на честном слове. В таком случае сатира десятикратно опаснее любых бомб. По моим прикидкам, где-то год-полтора, как мы живем не по правде. И потому отворачиваемся от нее со стыдом и неминуемой обидой. И лицемерим. И лезем к вождю в нагрудный карман вместо платка, чтобы он уберег нас от смерти и кризиса. Чтобы уберег от выбора, от ответственности.
Почему Путин не взлетел и не собрал самолет обратно? Почему патриарх не взмахнул кадилом и не обратил время вспять? Почему ракеты «Калибр» не разбомбили все беды, угрожавшие рейсу A321? Ведь, судя по тому, что льется на меня со всех сторон, — они бы могли это сделать.
Осталась ли я je-suis-charlie? Да я с каждым днем становлюсь Charlie все больше. И я не удивлюсь, если через год мне откажут в праве «на существование среди людей». Скажем, за крамольный постик на этой самой стене. И все. Мои семья, работа, творчество, прошлое и будущее полетят в бездну из-за того, что я обидела кого-то сильного.
Я перестала верить в нарисованную дверь в халупе папы Карло.
