Пиратка
Есть в жизни великолепный отрезок, когда мы, девчонки, на короткий период опережаем в развитии мальчишек. И физически, и интеллектуально. По моим прикидкам, это можно наблюдать в возрастной группе от девяти до тринадцати лет. Плюс-минус с кучей индивидуальных факторов. Это то время, когда девочки между игрой в дочки-матери (некоторые еще трудоустраиваются кассиршами и спекулируют песочными куличиками) и первой косметичкой вдруг становятся пиратками, амазонками и хулиганками.
Лучше всего этот архетип выписан в повестях Астрид Линдгрен. Смотрите сами: Пеппи Длинный чулок, Ева Лотта (предводительница Белых Роз из приключений Калле Блюмквиста), путешественница Кати, Рони, дочь разбойника (по этому сюжету сам Миядзаки аниме запилил). Это самодостаточные девчонки, которые заняты, на мой взгляд, не мальчишескими делами, а общечеловеческими — сражаются и познают мир. Не на вторых ролях пассивной принцессы, а по-геройски, на равных конкурируя с мальчишками, которые, хе-хе, такой подставы не ожидали и всегда сливались.
Этот естественный антагонизм обыгран, по-моему, во всех подростковых сериалах и мультфильмах. Очень хороший получился персонаж в Teen Titans — Джинкс (Jinx). Предводительница отряда злодеев (у нее в подчинении оказались соответствующие по возрасту мальчишки, но куда более инфантильные), дорвавшаяся до самостоятельности. Подчеркнуто темный имидж на стыке готики и эмо. Одновременно пытается выслужиться перед руководством (перед миром взрослых) и вести свою игру. Язвительная, истеричная, неадекватная на фоне гормональных скачков и первых менструаций, деятельная и бескомпромиссная. За карнавальной поверхностностью скрывается, в общем-то, ранимое и рефлексирующее одиночество. Ее история заканчивается взрослением по традиционной модели: влюбленность в одного из хороших героев, первый поцелуй, переход на сторону добра. За кадром остались смена имиджа на более добропорядочный, кирхе-киндер-кюхе, курицы-коллеги, лишний вес (так бывает, когда перестаешь бегать от полиции с мешком награбленного), глянцевые журналы и раз в год выезд к морю. И хорошо — не нужно это показывать детям.
Примерно в том возрасте я диагностировала первые движения личности у себя в голове. Что-то схожее зарождалось и в других девочках. Мы стали подругами. Отсюда взаимный интерес и дружба не хуже мужской, потому что завязана она на увлечениях, идеалах и абстрактных беседах о том, о сем. Если кто играл в Life is strange, то отношения Макс и Хлои — это вот именно то, что я имею в виду.
При всей моей нелюбви к Вирджинии Вулф у нее есть очень классный текст о женщинах в литературе.
«Своя комната»
Всем, кому нужна эта тема, рекомендую ознакомиться. Современному радфему есть к чему стремиться. Мне вспомнились такие строки:
«Я попробовала вспомнить хотя бы случай из своей читательской практики, когда две женщины изображались подругами. У Мередита в «Диане с перепутья» есть такая попытка. У Расина и в греческой трагедии, разумеется, женщины часто наперсницы. Иногда матери и дочери. Но все они неизменно изображаются через их отношение к мужчинам. Странно подумать, что все великие женские образы до Джейн Остен рисовались лишь в отношении к другому полу. А какая это малая часть жизни женщины и как мало может знать о ней мужчина, когда он ее видит через черные или розовые очки, которые надевает ему на нос его положение! Отсюда и своеобразие женского образа: эти озадачивающие крайности красоты и уродства, превращения из божественной добродетели в исчадие ада — ибо такой видел женщину влюбленный, в зависимости от того, росла его любовь или чахла, была взаимной или оставалась безответной.
Представьте, если бы мужчин изображали только возлюбленными и никогда — друзьями, солдатами, мыслителями, мечтателями; им почти нечего было бы играть в пьесах Шекспира, какая потеря для литературы!»
Я считаю, что в этот пиратско-хулиганский период мы учимся жить вне патриархата, без тупых мальчишек. В нас появляется что-то агендерное, словно в вечной охотнице и девственнице Артемиде, чье сердце неподвластно стрелам Амура. А это приближение к человеческому. Не Man и не Woman, а Human being.
Собственно, почему я вообще заговорила об этом: когда я ночью прокручивала сцены с Джинкс, то поняла, что мой подростковый период с пиратскими кораблями и бунтарством бессовестно затянулся.
И это круто!
Потому что я до сих пор не чувствую, что принадлежу к взрослому миру. Первое время я не умела самостоятельно путешествовать по Европе и покупала готовые автобусные туры. И всегда старалась примазаться к какой-нибудь детской экскурсионной группе, потому что они меня не грузят. Со школиями много своих проблем, но они прикольные и искренние. Они еще не начали зудеть, что все организовано не так, что им все должны и так далее. Они пока еще удивляются этому миру. И уж точно они не такие мудаки, как эти противные взрослые.
Поэтому в конфликте взрослого и ребенка я -всегда- на стороне последнего. Я до сих пор вольнодумствую, пишу тексты и даже считаю, что они кому-то нужны. Я до сих пор вижу себя на стороне зла (эмо-гот костюм в комплекте). И все пытаюсь в каждом прохожем разглядеть личность и какую-нибудь философскую историю.
Я не считаю себя инфантильной, но я не хочу взрослеть. Взрослеть в общепринятом значении этого слова. Общество говорит, что я жена и мать. Сильнее всех на это напирают церковники, которым все неймется свечку подержать. Мне кажется, это ущербный подход. Происходит то самое навязывание гендерных ролей, когда вместе с маской домохозяйки или бизнес-леди, я получаю не только десятки «должна», но и сотни «нельзя», которые определяют бытие куда сильнее.
А я говорю, идите нахуй.
Я пиратка.
А потом уже мать, жена, налогоплательщица и кухарка у плиты.
