Подлинное и фиктивное
В последнее время мне частенько попадаются заметки, уподобляющие российскую действительность карнавалу. Особенно телевизионную реальность. Дальше всех на этом поприще продвинулся МГУшник Третьяков, а сейчас уже и у Пионтковского наткнулась на cхожие мысли. По-моему, они все-таки не осилили Бахтина, Хейзингу, толком не поучаствовали в оргиях. Нет, это не карнавал, а фальшивка.
На чем зиждется подлинный карнавал? Помимо прочего, есть два важнейших признака: буйство витализма и равенство участников, пусть даже временное и шутовское. Видим ли мы что-то подобное на экранах, а тем более в жизни?
Неспроста мсье Райкин назвал нашу страну «некрофильской». Очевидно, он обладает творческой интуицией: даже не умея раскрыть данный термин, он наобум выбрал абсолютно верную характеристику. Некрофилия, по Райкину, как раз и будет антонимом витализму. Витализм — это разгул и воля, праздник живых, поклонение цикличному круговороту жизни и смерти, рождения и гибели. Попытка своим весельем, во-первых, воссоздать золотой век человечества (в разных системах координат свои вариации), во-вторых, сделать землю плодородной, стада обильными, богатство — преумножающимся.
Перенесемся на кушетку к психоаналитику. Вы чувствуете веселье и радость по поводу того, что происходит в стране? Как давно это с вами? Покопавшись, мы наверняка упремся или в раздражение, или в апатию или в тревожность. Все это мало укладывается в понятие витализма, карнавал как раз и должен бы гнать эти чувства прочь. А наша пропаганда, скорее, проецирует эти чувства на другой объект, на всевозможных внешних и внутренних врагов от Эрдогана до вконтактовых групп смерти.
Следующий аспект — равенство. Мне вспоминаются слова одного средневекового профессора, кажется, византийского. Он смотрел на то, как подростки, выряженные, как короли, наспех хватали с праздничного стола булки и пирожные, и представлял, как завтра они придут к нему в лохмотьях с рассеченной от ударов розгами спиной. Довольно снобистский подход был у этого дяди, но у нас нет даже и такой иллюзии равенства. Что-то такое происходило в докризисные времена, пока мы весело жрали хамон и суши, не обращая внимание на то, как большие дяди жрут леса, поля и шахты, запивая нефтью. Сейчас чиновники дистанцировались и огородились высокими заборами. Им даже в голову не приходит мысль выйти и потусоваться с народом в рюмочной или на катке. Вон, даже Путин со своей бригадой фотомоделей имитирует встречи с простым людом.
Таким образом, эту ситуацию следует характеризовать, скорее, как пир во время чумы. А карнавальную теорию продвигают медийщики и доверчивые эксперты. То, что мы видим, лишь жалкая пародия, морок. Знаете, когда был настоящий карнавал? А вот как раз в девяностые. Тоже так себе времечко, но оно хотя бы было другим. Был там и витализм ошалелого народа, который не только прозябал в нищете, но и с любопытством изучал данную ему свободу всего (вернее, власть просто отвернулась, либо пыталась преодолеть собственный паралич). Хочешь, предпринимательствуй. Хочешь, свободословствуй. Хочешь, ларьки крышуй. Разве «Жмурки» не являются разухабистским и молодецким трешем? Разве «Особенности национальной рыбалки» с героическим питием идет в какое-то сравнение с пошлыми и безвкусными «Елками»? Витализм прорывался в том числе и через разнообразные сатирические шоу.
Впоследствии режим всю эту лавочку прикрыл. Честно, десять лет назад я не предполагала, что воцарится цензура, когда любая статья, любой спектакль может оскорбить казачков, православушек, эшников и прочих патриотично-нравственных жандармов. Трендеть, разумеется, можно что угодно (в разумных пределах), но когда ваши слова приобретают хоть какой-то вес включаются иные правила игры.
Даже простые карнавальные радости, вроде курения и бухлишка, всячески ограничиваются на законодательном уровне. Шаг за шагом. Все меньше раздолья, все меньше путей для эскапизма. Все дороги ведут в строй стеклянных, оловянных и деревянных истуканов. А где-то за закрытыми дверями пируют и нежатся кремлевские телеса.
Вместе с тем некрофилию не следует понимать как любовь к смерти. Это халтура, которую могут разрушить и трагедия, и комедия. И смех, и погребальный звон. Карнавал может быть подобен мексиканскому дню мертвых или средневековой пляске смерти.
В основе этого конфликта лежит не борьба идей, не противостояние классов и даже не битва добра со злом. В первую очередь это дихотомия подлинного и фиктивного. Отсюда легко вывести два совета. Первое, отрицайте любые ярлыки, которые власть пытается навесить на себя или свои поступки. Они лживы и сбивают с толку. Все гораздо проще: глисты и бычьи цепни довольно незамысловаты. Второе, хотите сопротивляться — принесите с собой хоть что-то настоящее. На что угодно можно опереться: на анархизм, на гражданское общество, на литературу, на семью, на веру, на национализм, на алкореваншизм. Если ваши ценности не дань моде, не поверхностное баламутство, то вы с удивлением заметите, что уже воюете с системой, даже если ничего такого не планировали.
Жизнь или смерть. Комедия или трагедия. Карнавал или месса.
Пусть будет хоть что-то.
