Импланты
Еще никогда прежде я не была так сложна. Этот каркас, безусловно, сильнее и лучше остальных, но есть и существенный недостаток. Я до сих пор не завершила его. Именно потому, что пытаюсь учесть в новой конструкции все дефекты прошлых версий и поспеть за коллапсирующей окружающей средой.
Ночью я прощелкивала случайные дневники в сети. То ли мне так повезло, то ли это действительно какой-то всеобщий тренд, но подряд, один за другим, шли покинутые в 14-16 годах дневники, к которым владельцы неожиданно вернулись в эти дни. Авторам уже под тридцать, они внезапно и с ужасом обнаруживают, что их жизнь, их эмоциональное восприятие не изменились. Нет ни движения, ни прогресса. Мир становится повторяемым и плоским. И они больше не хотят продвигаться вперед: им бы в дрожащих руках сберечь те крошки, которые наскребли.
Эти сплавы легкие и прочные. Подкожное углепластиковое волокно, армированное нанотрубками. Телескопические глаза. Клыки из нержавеющей стали. Что делало меня человеком? Мешок требухи.
Отторжение тканей. Конфликт моделей и драйверов. Зуд и боль. Постоянная разрядка аккумуляторов. Неисправные электронные схемы. Машины болеют не реже, чем люди. Хирург, изрежь себя сам.
Каждую ночь я ложусь спать, чтобы проснуться цельной. Чтобы за ночь, пока мое сознание дрейфует в тумане пустоты, клочки тела и обрывки сознания спаялись в единый механизм. Это долгий и трудоемкий процесс. Иногда я уже не верю в положительный исход. Иногда верю. Чаще всего — равнодушна. Проснуться — и снова за паяльник. Потому что за ночь могло что-то разладиться, или же на черном рынке обновился модельный ряд. Я не поспеваю за прогрессом. Это плохо. С другой стороны, а кто поспевает? Мы не движемся — мы падаем.
Да, люди превращаются в шарикоподшипники. Острые углы сглаживаются. Они начинают есть овощи и брокколи, слушать джаз, носить свитера. Становятся неразборчивыми. Как старенький захламленный компьютер с крякнутой Windows XP. Шар — идеальная форма, саркофаг. Надгробия должны быть такими. Как переливающиеся хромом точки.
Что они знают о старости? Я старею за два-три года. От новехонького, всемогущего устройства до груды железа и утиля. Опять вырезать глаза. Опять прошивать руки. Опять переустанавливать желудки. Меня зациклило в бесконечном обращении к кэшированным файлам.
Машины не чувствуют боли, но усталось им знакома. Износ, ржавчина, пыль. Представляете, они опять хотят сделать проводку алюминиевой. Просверленные космические корабли. Отжимающиеся роботы-годки. Чего я хочу от этого времени? Тут в каждом металле — половина примесей. Кем можно стать, собирая детали и вторсырье на свалке? Биомеханическим монстром.
Я лягу спать разрозненной, а проснусь целой.
