Префронтальный кортекс
Я что-то спрятал. Оно рядом. Может, под подушкой? Я вскочил с кровати и проверил. Нет, там пусто. Маленькие вещи так легко теряются. Все эти штуки.
Я встал с кровати и снова проверил под подушкой. Опять нет. Лег. Эти мысли приходят ко мне, когда я лежу на диване. Оно где-то рядом. Я свесил голову и посмотрел под диван. Темно, пыльно и вроде пусто.
Прозвенел будильник. Я опять все утро проворочался. Когда напрягаюсь, чтобы вспомнить, куда я это дел, начинает болеть голова. Пойду к доктору.
На перекрестке горел красный светофор. Глядя на него, стоя на одном месте, маршировала небольшая толпа. Я присоединился к ним. Когда загорелся зеленый, мы очень легко совершили рывок вперед.
Дети в песочнице у обочины вычерчивали лопаткой границы нашей державы. Я остановился, иногда переминаясь с ноги на ногу, стал смотреть за их игрой. Пухлый малыш в курточке старательно выводил на влажном после утренней мороси песке контуры границ, все острова и полуострова. Рядом с ним малыш помладше раз за разом переворачивал ведерко, ставил куличик, а потом неспешно сгребал его обратно. Хорошие мальчики.
Я пошел к доктору. Из подъезда вывалился городовой, за шиворот волоча припадочного.
— Не хочу! Не хочу! — вырывался он.
От его воплей голова разболелась еще сильнее. Я схватился за нее руками, будто пытался выдрать волосы, и медленно осел на асфальт. Получалось только впустую жевать и скрежетать челюстями.
— Гражданин? — подошел ко мне городовой, после того, как закинул сумасшедшего в спецтранспорт.
— Все хорошо, — я нашел силы подняться и немного помаршировал на месте.
Он приложил руку к фуражке и вернулся к своим обязанностям. Потирая виски, я задумался: мог бы он обыскать мою квартиру и найти то, что я спрятал? От этого стало жутко.
Я поднял глаза: серое небо, разрезанное натянутыми над головой проводами. На крышах домов торчали эти шпили. Нельзя смотреть на них слишком долго.
К терапевту небольшая очередь. Старая бабка копалась в сумке. Женщина качала ногой. Молодой парень, наверно, школьник загнанный на диспансеризацию, елозил пальцем по экрану телефона. Я не знал, чем занять себя, и стал вертеть на пальце связку ключей. Это рискованно, но ничего другого мне в больную голову не пришло.
Загорелся номер — мой талончик. Я сел на стул. Доктор встал со стула и начал беспокойно бродить по комнате. Я стучал пальцами по накрытому стеклом столу. Он показал портрету кулак. Я встал и тоже показал портрету кулак. Затем мы сели. Он периодически вскакивал, пока расспрашивал меня о жалобах.
Услышав о головных болях он взял прибор и просветил меня через глаза.
— Лобные доли поражены, — констатировал он.
Я кивнул.
— Пострадала кора головного мозга.
Я кивнул.
— Поврежден префронтальный кортекс.
Я кивнул.
— Зона проекции медиодорсальных ядер таламуса деградировала.
Я кивнул, поблагодарил и вышел на улицу.
Чувство тревоги никуда не делось. Желание отыскать это усиливалось, теперь оно настигало меня даже на улице, чего прежде не бывало.
Надо вернуться домой. Оно там.
Проходя мимо песочницы я увидел двух девочек, прыгающих через скакалку и скандирующих песенку:
«Дважды два четыре дважды два четыре
Это всем известно в целом мире
Дважды два четыре дважды два четыре
Это всем известно в целом мире
Дважды два четыре дважды два четыре
А не три а не пять это надо знать
Дважды два четыре дважды два четыре
А не шесть а не семь это ясно всем»
Хорошие девочки. Мне показалось, что они прыгают по карте на песке, но она уже стерлась.
Перед дверью у меня случился приступ паники. Я не мог найти ключи. Что если я оставил их в поликлинике? «Довертелся!» — раздался голос моей матери. Я часто слышу это от нее, когда остаюсь в одиночестве. Ключи нашлись. Я сразу бросился к дивану. Под подушкой — пусто. Я расплакался.
Куда я мог это спрятать?!
Я обыскал все: коридор, ванну, комнату, кухню. Но даже под подушкой ничего не было. В голове нарастали боль и гул. Я был готов взять дрель и просверлить дыру в черепе, чтобы стало легче.
В черепе… а может… я спрятал это внутри?
Я стал искать там, среди мыслей, среди деформированных воспоминаний.
Я нашел это!
Боже, зачем?!
Они ведь все знают! И если я нашел это, то и они смогут найти!
Я не хочу! Я спрятал то, что я не хочу. Не хочу терпеть этот бред, тупую муштру, этих зомбированных детей. Я — нормальный! Я могу жить нормально, думать нормально и заниматься настоящими делами, а не игрой в бирюльки!
На лестнице уже слышался яростный топот. Кто-то ударился в дверь всем телом и принялся бешено скрестись внутрь. Снаружи раздалось:
— Гр-р-ражданин!
