Родовой грех
В те далекие времена, когда я жила странной полувоцерковленной жизнью, мне не давал покоя один момент. В православии существует понятие родового греха — дети отвечают за прегрешения родителей. Мне это казалось, скажем так, не совсем справедливым. Однако это противоречие легко снимается, если мы прибегнем к старой-доброй теории классового расслоения.
Для начала проведем черту между двумя понятиями, иначе легко будет запутаться. У нас есть вполне официальный и признанный всеми ветвями христианства концепт первородного греха. Первородный грех — это грехопадение Адама и Евы, оставившее человеческую природу уязвимой для зла и козней дьявола. Из-за этого мы лишены изначальной благодати и должны бороться за свою душу. Лютер и Кальвин вообще считали, что человек сам по себе испорчен настолько, что лишен свободы воли и без помощи свыше безоговорочно принадлежит злу. Впрочем, родовой грех был искуплен жертвой Христа и как бы снимается со всех желающих в ходе таинства крещения.
Из этого следует, что дети также рождаются во грехе, даже эти вот младенцы, маленькие клочки плоти. Если они вдруг умрут до крещения, то попадут в ад. Несмотря на то что не успели совершить ничего плохого. Просто потому, что облачены в греховную плоть. Ладно, терпимо. Должно же что-то гнать родителей в церковь к крещенским купелям. Пускай будет ангелочек, пускай будет оберег от болезней, пусть будет, как все.
Родовой грех — немного иное. Это тот случай, когда вина возлагается непосредственно на родителей или ближайших родственников. Вина за что? Ну вот, положим, родился ребеночек даун. Или ДЦПшник. Кто виноват? Экология? Пыня? Всеблагой Боженька? Виноваты родители, поскольку вели блудную и неправедную жизнь. Курили, матерились, в церковь не ходили, бабкам в очереди дерзили — извольте, деточка без ножек. Таким образом, ребенок, во-первых, наказывается за чужие грехи, во-вторых, за счет инвалидности или иных пороков сам становится наказанием для окружающих. Или, как любят перефразировать, «испытанием«. Пусть родители больных детей чувствуют груз вины, пусть привяжутся к храмам еще крепче, пусть лоб об иконы разобьют.
Идея первородного греха общепринята. Понятие родового греха гораздо более размыто, и ряд православных священников-гуманистов вовсе отрицают его влияние. В России одним из главных апологетов родового греха является одиозный богослов Алексей Осипов. Пусть он сам пояснит:
«Родовой грех — это не тот грех, за который мы несем ответственность, это не грех, в котором человек повинен, это та болезнь нравственного порядка, с которой рождается человек, но источником которой является не он сам, а его родители, его предки.
Что же конкретно является источником этой болезни? Как правило, а может, только так и есть, — это какие-то серьезные нравственные преступления…
Оказывается, тяжелые смертные грехи производят очень сильное действие на душу и тело человека. Запомним, человек — это единое существо, хотя мы часто разделяем его, говоря: душа и тело. И поэтому смертный грех, производя очень сильное действие на совесть человека, на душу, накладывает печать на все существо человека, в том числе на его наследственность.
Таким образом, мы получаем страшный результат: преступление родоначальника, оказывается, наносит рану, которая передается в течение нескольких поколений…
Мы на многих детях прямо замечаем ярко выраженные страсти, болезни. Этот ребенок еще ничего не знает, а страсть у него уже выпячивает вовсю. Над ним смеются его собратья, дети, он ничего не понимает, а у него уже страсть говорит. Ребенок за эту страсть не несет ответственности».
Вот так вот, ответственности не несешь — зато несешь болезнь и печать уродства. Спасибо. Разумеется, многие адекватные церковники критикуют с потолка нарисовавшийся догмат, но проблема в том, что лежащая в его основе мысль, тупая и примитивная, как латунный чайник, очень близка простому народу. Незамысловатые мещане очень любят арифметику воздаяния, все эти законы бумеранга, «как аукнется, так и пукнется». Это их предельный уровень понимания справедливости. А кто упустит возможность затравить другого человека уже лишь за то, что у него родился больной ребенок (или дети все никак не появляются), да еще и с позиции святости? Поглядите на пример этой логики:
«Мне кажется, что эта взаимосвязь: грихи родителей и болезни детей — очевидна. Если семья невоцерковлена, если в роду есть грехи к смерти, то нечего удивляться, что ребенок болен и родители воспринимают его не как Божье благословение, а как наказание, хотя и любят, порой сквозь слезы и вопль: за что??? Болен — не всегда значит лежачий больной, инвалид, а даже просто, как сейчас говорят «неадекватный» ребенок. Сколько сейчас таких детей?? да в каждом классе, в каждой группе детского сада. Говоришь с педагогами — говорят что за последние лет 10 все хуже и хуже с мозгами, общением со сверстниками, поведением, добротой, уважением к товарищам, старшим.
Как пресечь все это на себе? вот у меня ребенок с СДВГ, я его воспитываю, молюсь, причащаю, но в то же время вижу — гены… и ничего не сделаешь против этих ген. Только чудо Божие может что-то сделать — врачи, учителя, родители — пустой звук. В роду есть самоубийцы, злобные агрессивные люди, депрессии, уныние, каждый второй или даже каждый умирает от рака, если не заканчивает самоубийством, обращение к магам. целителям.блуд, алкоголизм… Да много всего, все перечисленное — только на вскидку, многого и не знаю.. И это в интеллигентной обеспеченной семье..
Как на такой почве родиться нормальному здоровому ребенку? От осинки не родятся апельсинки».
В общем, меня это смущало. Мне не нравится попытка навязать чувство вины, неполноценности. И то, что уничтожается наша свобода, когда личные грехи и добродетели меркнут на фоне деяний предков. Я понимаю, что так работает наследственность: родители алкоголики, наркоманы или ликвидаторы Чернобыля вряд ли обзаведутся здоровым со всех сторон потомством. Но давайте не путать генетические механизмы, заложенные слепой и последовательно логичной в своих нечеловеческих законах природой, с волей Бога, который постановил одному человеку страдать за счет другого.
Тогда я не верила, что новорожденные обременены определенным грузом вины. А сейчас верю. Нельзя исходить из того, что один голый кричащий младенец равен другому голому и кричащему младенцу, это не так. Неравенство разделяет их еще до того, как они хотя бы появятся на свет. Это вопрос справедливости, но справедливости не прямолинейной, а изощренной и сложной для понимания в обычных условиях. И вот тут нам и поможет классизм.
Наивные христиане уверены, что грехи ведут к разрушению души. А я вижу, что очень часто грехи ведут к несправедливому обогащению грешника, за счет других: ложь, подлоги, воровство, коррупция. Дети олигархов, высокопоставленных чиновников и их лакеев уже на стадии эмбрионов обеспечены лучшим медицинским уходом. Они родятся в лучших роддомах, люльку поставят в особняке, у них будет нянька, любые игрушки, а потом образование за границей и теплое, насиженное местечко в Системе. У них еще нет зубов, но они уже вгрызлись в этот мир за чужой счет. Да, действительно, они не совершили ни единого личного греха, но почему их условия проживания так разительно отличаются от условий других чистых младенческих душ, тоже не запятнанных злом? Это и есть настоящий родовой грех.
Дать одним все, а другим ничего, разве это справедливо? Одни рожают в частных заграничных клиниках, другие в районной больнице с крысами, третьи и вовсе у себя дома в крестьянской хижине. Мы можем раскручивать эту цепочку до тех пор, пока не дойдем до самого нищего, больного и несчастного человека. Пусть он станет мерилом нашего суда. И пока есть люди, которые урвали у жизни больше благ, чем этот изгой, мы не можем объявить мир справедливым. Мне, например, отвратительно, что часы Патриарха дороже, чем пенсия всех пенсионерок-прихожанок в каком-нибудь поселковом храме. Вы едите заказной суши-сет, а кто-то не ест уже третий день и не может даже прокормить детей. По-справедливому (не говоря о том, что это еще и по-христиански в первую очередь) было бы отказаться от роскоши, как таковой, а необходимые для жизни ресурсы разделить с нуждающимися. И пока мы, в часах и с роллами, знаем (а мы знаем) о существовании нужды и нищеты, любые попытки рационализировать свое поведение должны восприниматься как пиздеж и лицемерие.
Поэтому будем честными, хотя бы внутренне, для себя. И скажем: «Хер я с кем поделюсь своей гречкой, которой у меня самой и так мало. Я никогда не отдам кроссовки босому, и не продам свой компьютер, чтобы на вырученные деньги раздать бомжам борщей». Поэтому я не христианка. Поэтому я зла и греховна, как и все, кто здесь присутствует. Это мир дольний, и если вы не из юродивых, то жрите свои котлеты и впитывайте грех вместе с ними. И помните, что любая беда, которая с вами случится: ограбление, рак, смерть близких, крах бизнеса, кризис мировоззрения, революционное восстание с массовым раскулачиванием — все это заслужено и обосновано. И это будет по крайней мере по совести: принимаете грех — примите и наказание.
Моралисты — ханжи и фарисеи. Они думают, что эту фундаментальную проблему человеческого существования можно преодолеть мелкими бытовыми компромиссами. Не видеть этого — глупость, не замечать — подлость. Что я порешила для себя? Пытаюсь одновременно быть аморальной и этичной. С одной стороны, ребенок, которого потеряла Симоньян, — не более, чем повод мимоходом позубоскалить. С другой стороны, преумножать зло и отнимать тушенку, когда могу не отнять, я тоже не стану. И уж тем более, я не стану удивляться ни горестям, ни благостям, которые сыпятся на меня с небес: мне не ведома логика божественного распределения добра и зла.
Ну что, а теперь по калифорнии с крабом, пока бесстрашные курьеры еще хоть что-то доставляют на просторах зараженных пустошей?
