Будущего не будет
Человечество, все мы побывали в глобальном отпуске. Причем, таком ярком и запоминающемся, какого раньше никогда не бывало. Длился он совсем недолго, каких-то 500 лет. По меркам Вселенной — секунды, по меркам нашей истории — тоже выходит не так уж и много.
Речь, конечно, об эпохе модерна. Ну, если понимать модерн, не как узкий промежуток с конца XIX века до середины XX, а время, начиная с эпохи Возрождения и заканчивая Миллениумом. Мы, привыкшие к циклическому времени, унылым дням сурка, неожиданно вырвались на просторы Атлантического и Тихого океанов, прерии и пампасы Нового Света. Старый Свет, что рисовался в центре нашего прежнего плоского мира, неожиданно потускнел, померк, съежился. Нам самим стало стыдно за нашу прежнюю жизнь, медленную и традиционную. Потому, мы назвали ушедшую эпоху Средневековьем, противопоставляя её своему прошлому отпуску – Античности. Петрарка, который во многом является автором этого концепта, выразился ещё более резко. Период после падения Рима до его благословенных просвещенных времён он именовал Тёмными веками.
Сначала мы полагали, что и не жили толком до этого времени, которое стало именоваться Новым. Все, что было до него, ну кроме Античности, было объявлено безвременьем. Неудивительно, ведь в Новом времени время действительно стало течь иначе, оно значительно ускорилось. Каждый день происходило что-то новое. Впрочем, нужно понимать, что концепта времени как такового, до того момента толком и не было. Время было замкнуто, циклично. Мы все пребывали в метафизической вечности. Даже прежние эпохи перемен мы списывали на период зимы и хаоса. В прежние времена история представлялась эдаким бесконечным сериалом, франшизой, где раз в тысячу лет поднималось древнее зло, которое неизменно повергалось героем и вновь уходило под землю до следующего раза, следующей битвы. Или же бесконечным детективом, где сыщик неизменно карал преступника и победителем уходил в закат, раз за разом, бесконечно, не меняясь и не старея. Впрочем, чего можно ожидать от сельскохозяйственного календаря? Он ориентирован на посев и сбор урожая, а тут случайности и новинки ни к чему. Они даже опасны.
А вот Новое время это время промышленное. Это время путешествий, открытий и время иного подхода к работе. Время, во-первых, разомкнулось, стало представляться прямой линией. Во-вторых, оно стало строго и точно измеряться с помощью часов. Земледельцу ни к чему знать который час, он ориентируется по солнцу. А вот новому человеку нужно было знать все в точности до секунды, чтобы зря не терять ни одну из них на сон или какую-то иную глупость. Сама история стала то ли конвейером, то ли прямой бесконечной автострадой. И время, столь точно измеренное, пошло вскачь, но вместе с тем казалось бесконечным. Неудивительно, так всегда в отпуске, когда уезжаешь куда-то, где никогда не был. Тут каждая минута за месяц, день – целая эпоха. Потому нет ничего удивительного в том, что мы этот мелькающий калейдоскоп приняли за нечто постоянное, за нечто вечное. И тогда мы придумали концепцию прогресса: вещь в прежние циклические времена невиданную.
Оказывается, вся история — это такое бесконечное путешествие из первобытных времен в некое далекое будущее. Наши предки мыслили вертикально. Любой путь в их представлении начинался на земле и заканчивался на небесах, где был Рай. Оттуда, с неба, падал на землю благословенный дождь. Отсюда, из-под земли, тянулись к небу колосья, наливаясь силой. Мы же в Новое время стали мыслить горизонтально. И соответственно наш Рай мы поместили в гипотетический конец своего пути, то есть в Будущее. Его до этого не было. Мы вечно вращались вокруг оси, катались по кругу на карусели. Неудивительно, когда мир расширился, оказалось, что у нас в распоряжении ещё столько terra incognita, было бы логично поискать рай именно там. Но когда мы доходили до конца того или иного материка, то видели такой же берег, на котором некогда высадились, и бесконечный океан. Может, рай там, в глубинах вод? Мы сменили наше видение Рая с Эльдорадо на Атлантиду. Но и под водой ничего не было, кроме дна. Может, он в нас самих? Но там лишь животные инстинкты и бездна богооставленности. Может он все же на небе? Но не том метафорическом небе с ангелами и апсарами, а реальном небе, бесконечном космосе с множеством звёзд и планет. Но ближайшие планеты оказались ядовитыми, пустынными, газовыми шарами или кусками льда. А до дальних лететь столько времени, что жизни не хватит. Не то что отдельно взятой человеческой, а может даже жизни нашего мира в целом. И тут мы остановились. Найди мы на Марсе пригодные условия, то пребывали бы в этой иллюзии ещё лет 500. Но нет.
Что делать, когда не нашел того, что искал? Конечно же, возвращаться домой. Это сейчас с нами и происходит. И началось далеко не вчера. Не заметили, как уже 50 лет мы топчемся на месте? Все аналитики говорят, что наше время ныне ускоряется, но это скорее агония. Поскольку ускоряются и меняются скорее мода, форма стразиков на гаджетах. Что касается принципиальной разницы, мы так и ездим на авто полувековой давности, выжимаем все что можем из кремниевой революции. То же самое делаем с физикой, литературой, философией. После открытия теории струн, мы не добавили туда ничего фундаментально нового. После Хайдеггера глупо говорить о чем-то новом в философии. Великая модерновая литература умерла вместе с Хэмингуэем. То, что мы зовем постмодерном, это наше возвращение домой. Мы привезли кучу фотографий и сувениров и все это время расставляли их на полочках, раскладывая то так, то иначе. А разомкнутое прямое время меж тем все больше изгибалось, и сейчас готово вновь замкнуться в окружность, в цикл.
Значит, здравствуй Новое Средневековье? Кто только о нём не писал, начиная с Новалиса? Но нет, в том и дело, что нет. Эпоха, что сменяет нынешнюю, будет ни средневековой, ни новой. Будет то самое, старое-доброе, которое никуда не девалось, которое все это время ждало нас дома, подобно престарелой матери. И не будет средневековья. Ведь, мы по пути увидели другие страны. Сначала пронеслись мимо, на большой скорости, так и не поняв аборигенов. Но внимательно рассматривая фото и добытые сувениры, мы с удивлением увидели, что принимали наши местечковые особенности за общую для всех закономерность. Не было ни в Азии, ни в Америке никакого средневековья. Это специфический европейский концепт. Но что же тогда это вообще было, раз время все-таки нелинейно?
Ответ нам давным-давно дала современная теория эволюции. Если у Дарвина она была поступательна и линейна, то нынешняя гораздо гибче. Нет в ней больше строгой предопределенности происходящего. Живые существа не обязаны меняться, и не меняются, если не меняется окружающая среда. Однако, окружающая среда непредсказуема, изменчива, сложна, потому вынуждены все мы накапливать какие-то варианты на случай, если что-то пойдет не так. Но если теоретически окружающая среда будет стабильной, то пройди хоть миллиарды лет, а ничего не изменится. Стимулом к переменам, к революции и эволюции становится хаос. Катастрофы, резкие изменения климата, прочие черные лебеди. Но все стабилизируется, и вновь мир погружается в благословенную стагнацию, правда, храня память о прежней катастрофе, и будучи чуть лучше подготовленным. Выходит, что прогресс не нечто поступательное, а просто реакция, ответ на что-то неожиданное. Практически аллергия на жизнь. Прогресс — это не путь от хорошего к лучшему. Это путь от простого к сложному. И конец этого пути не в совершенстве, а дисфункции от избыточной сложности и неизбежное обнуление, скатывание на более простой уровень. И ещё. Вспышки эволюции очень краткие. Считанные годы или века. Потому так сложно найти переходные формы от одного вида к другому, все происходит слишком стремительно. А вот стагнация, пребывание в иллюзии стабильности может длиться сколь угодно долго. Потому, мы после очередной вспышки прогресса, самой масштабной на нашей памяти, возвращаемся к норме, к цикличной вечности. Потому, все происходящее так похоже на краткий отпуск. Но все рано или поздно заканчивается, и нужно возвращаться в серые будни.
Да, такие времена бывали и прежде. Наш прогресс не линия, а вспышки то там, то тут. Глобализацию мы видели и раньше. Древние жители Иберии с их колоколовидными кубками в свое время колонизировали половину Европы. Кочевники-арии на своих колесницах дошли до Камбоджи. Гунны из монгольских степей оказались в Паннонии, вандалы с севера Европы оказались в Африке, аланы и сарматы в Британии. Марсель ещё в римские времена был населен сирийцами и евреями. Но после этих кратких вспышек мобильности и пассионарности, наступали столетия и тысячелетия неизменности. Так будет и в этот раз. И будущую эпоху нельзя назвать Новым Временем. Критерий новизны для нас должен быть в другом, любое Новое время — это не место его на линии, это отношение людей к новизне. Особенность Нового времени в том, что мы все возводим новизну на пьедестал, делаем на время своим божеством. Это неудивительно для эпохи экспансии и освоения невиданных земель или сфер. А потом то, чем мы приросли, перестает быть новым, так закачивается Новое время.
Но что нам сейчас делать? Мы в тупике? И да, и нет. Да, потому, что любое путешествие заканчивается и всегда в конце вовсе не то, что мы ожидали. Нет, потому, что такое случалось раньше, и случится еще не раз. Нам нужно избавиться от двойственности своего бытия. Когда мыслями мы ещё в пути, но сами уже давно вернулись домой. Нужно осознать текущую реальность, хотя это неприятно. И научиться в ней жить.
А что с этим отпуском, с этим путешествием? Согласно Кэмпбеллу, мы вернулись из этого путешествия другими, не такими, какими были раньше. Мы привнесли в свой старый мир нечто новое. Но скоро это все покажется сном. Воспоминания потускнеют, фото покажутся совсем чужими. Вроде бы это мы, но такого быть не могло с нами. Это какие-то другие люди, просто похожие на нас. Так и есть. Серая циклическая реальность со временем подчинит нас своему ритму, заставит приспособиться к себе, мутировать, мимикрировать под неё. Важно сохранить то, что мы привезли тогда, важно суметь теперь этим воспользоваться. Время захвата пространства закончилось, теперь нужно освоить захваченное.
Есть гениальный мультфильм «Аббатство Келлс». Его авторы тоже наверняка почувствовали примерно то, что мы описали выше. И они рассказали притчу о Тёмных веках и сохранении знания в эту эпоху. Первый подход — хранить их до лучших времен. Но эти времена могут и не наступить. К тому же пожар, нашествие варваров, даже просто смерть носителей традиции и всё, знание утрачено, все нужно открывать заново. Второй же, не бояться идти с этим знанием в мир, разнося его крохи, сея его зерна на самой каменистой из почв. Здесь больше нет надежды на некий прорыв, на чудо. Только кропотливая работа, которую оценят лишь самые дальние из потомков. Или нет. Но кому какое дело. Главное, сам процесс. Главное то, что мы сумели сохранить в самом сердце.
Отпуск закончился. Но энергии, его новизны нам хватит ещё на многие столетия или даже тысячелетия. Нужно жить и работать, помня, что окружающий мир гораздо шире и больше, чем он видится сейчас. И что однажды он будет принадлежать нам целиком. Будущего не будет. И это прекрасно. Мы не зависим от его неизбежности, а значит свободны по-настоящему.
