Флагелланты
В нынешней пандемии прекрасно все, особенно непрекращающаяся грызня между непримиримыми антиваксерами и отпетыми вакцинаторами. В прошлый раз такой накал страстей был разве что в 2014 году, породившем диванные баталии о судьбах Украины. И все-таки, чего-то не хватает. Обезумевших кликуш, покаянных процессий, ожидания конца света и расплаты за грехи. Поэтому давайте вспомним славное движение флагеллантов и попытаемся осмыслить, как оно вообще возникло и куда потом внезапно делось.
В этом нам поможет исследование господина Кита Чарльза Паттерсона «Flagellents of the Thirteenth and Fourteenth Centuries: Their Rise and Decline». Хотя, конечно, это не единственная работа, на которую мы будем опираться, но самая существенная. К сожалению, статья из «Вики» предлагает минимум информации, да и ту дает неправильно. Будем исправлять.
Во-первых, нужно представлять себе религиозную жизнь Средневековья. Для нас важнее всего, что ее отличали два качества: буквализм и эсхатологичность. Для христианства того времени характерно подражание Христу и в ритуалах, и в бытовых мелочах. Imitatio Christi. В сфере аскезы это подражание постам и мукам Христа. Кульминацией является сцена распятия. Между прочим, на Филиппинах до сих пор устраивают такие мистерии. По-настоящему, вплоть до гвоздей в ладони:
«В католическую Страстную пятницу Энадж наденет «терновый венец», сделанный из колючей проволоки. Выйдя из своего дома в провинции Пампанга на севере Филиппин, плотник взвалит на себя деревянный крест весом в 37 кг и понесет его в одиночку примерно 1,7 км. В пути его сопроводят одетые в костюмы римских центурионов местные жители, которые будут бить его плетьми. Добравшись до места распятия, Энадж позволит пригвоздить свои ладони к кресту. Спустя несколько минут филиппинца освободят и отнесут в медицинскую палатку».
Если такое есть сейчас, то, будьте уверены, такое было и тогда. Даже с большим размахом и натурализмом. Как видите, побивание плетьми — неотъемлемая от христианской мифологии практика. Умерщвление плоти. В быту Imitatio Christi напоминало обсессивно-компульсивное расстройство. Например, один особо набожный аббат выпивал воду из чашки в пять глотков: в память о пяти ранах Христа.
Средневековые люди были наивны и впечатлительны. В них удивительным образом сочетались грубость нравов и религиозный трепет, который, скорее, следует объяснить внушаемостью. Они с готовностью верили в чудеса, в сглаз и наговор, в Бога и дьявола. Если священник обладал ораторским даром, то ему не стоило больших трудов вогнать население целого села в состояние возбужденной истерии. Савонарола пылкими речами подчинил себе всю Флоренцию, а это уже начало Ренессанса. Полистайте Хейзингу, «Осень средневековья«, — стартовая книга для любых изысканий по теме — у него полно примеров:
«Многие слышавшие Винцента феррера, а затем читавшие его проповеди уверяют, как говорит составитель его жизнеописания, что они улавливали едва ли и тень того, что некогда слышали из его уст. И ничего удивительного. Все, что мы извлекаем из опубликованных собраний проповедей Винцента Феррера или Оливье Майара, — это, по-видимому, не более чем исходный материал их красноречия, лишенный всего их ораторского блеска и, подразделенный на «во-первых», «в-седьмых» и т.д. и т.п., кажущийся сухим и рассудочным.
Мы знаем, что потрясало народ: это возникающие перед ним снова и снова устрашающие картины адских мучений; это гремевшие раскатами грома угрозы неотвратимого наказания за грехи; наконец, лирические излияния на тему Страстей Христовых и божественной любви. Мы знаем, какими методами пользовались проповедники: никакой эффект не был здесь чрезмерным, никакой переход от слез к смеху не был здесь чересчур резким, никакое, даже самое крайнее повышение голоса не было здесь слишком сильным. Однако о громадном потрясении, которое все это вызывало, мы можем только догадываться, основываясь на неизменных рассказах о том, как разные города оспаривали друг у друга честь первыми заручиться обещанием проповедника посетить именно тот, а не иной город; как советники магистрата и горожане окружали проповедников чуть ли не монаршими почестями; как проповедники вынуждены были порою прерывать проповеди из-за тяжких рыданий толпившихся вокруг них слушателей».
Во-вторых, эсхатология. Европа периода Темного средневековья — это глушь, захолустье, руины великой римской цивилизации. Люди не жили, а выживали, причем это давалось им все тяжелее. К 1000 году практически все, от крестьян до феодалов были уверены: alles, приехали, настает царство Антихриста. Регулярные стихийные бедствия, междоусобица, бандитизм, голод, доведший аж до каннибализма, множество дурных предзнаменований — никаких сомнений, что конец близок. Дальше бороться незачем. И они, отбросив привычные дела, посвятили силы искуплению грехов и строительству церквей. Парадоксальным образом именно повсеместное строительство церквей, эдакий грандиозный нацпроект, вытянуло Европу из экономической депрессии и помогло восстановить прежние торгово-экономические цепочки. Ну, подробнее можете в видосе у Савромата ознакомиться.
Следующие два века Европа переживает подъем, однако нерастраченный эсхатологический пыл никуда не делся, а повис незакрытым гештальтом. И возвращается в середине XIII века благодаря Иоахиму Флорскому. Он оставил много богословских трудов, но нас волнует, что он предложил немного иную систему расчета, когда же должно состояться Второе Пришествие. 1000 год — магия чисел, миллениум. Иоахим предложил новый рубеж — 1260 год, отталкиваясь от слов Откровения Иоанна Богослова о «тысяча двухсот шестидесяти днях». А францисканцы так раскрутили его теорию, что знали о ней практически все. Верили и готовились.
Концу света должны предшествовать знаки. Их хватало в избытке. Когда заводят речь о флагеллантах, постоянно забывают уточнять исторический контекст. Что тогда было самым важным событием в общественно-религиозной жизни Италии? Война гвельфов и гибеллинов (ага, эльфов и гоблинов, если хоть так запомните). Упрощу суть до предела. Священная Римская империя тех лет представляла собой изодранное лоскутное одеяло. На территории Италии и Германии царил хаос, и многочисленные города-государства жили практически автономно. Но центробежные процессы никто не отменял. Вопрос лишь в том, чья власть сильнее, кто выступит объединителем: Папа или император. Гвельфы топили за церковь, гибеллины — за светскую власть. У каждой партии был с десяток крупных городов-сторонников, и еще столько же по обстановке колебались между сторонами.
Баланс начал смещаться в пользу гибеллинов, когда к власти пришел Фридрих II, умный, жестокий и амбициозный монарх. На него впоследствии сублимировал Ницше и прочие сторонники немецкой имперскости. А вот в Италии Фридриха ненавидели и воспринимали как захватчика. Он стал ассоциироваться с Антихристом, бичующим верных церкви христиан. И чем успешнее Фридрих захватывал города итальянских гвельфов, тем большее отчаяние охватывало общество. Война ведь никогда не приходит одна: за ней всегда громыхает обоз других бед и лишений.
На таком фоне пророчества Флорского выглядели вполне правдоподобно. Несколько подпортила картину смерть Фридриха II в 1250 году. Вдобавок Конрад и Конрадин, его наследники, были настолько чмошными, что не тянули не только на титул Антихриста, но даже на звание заурядного средневекового тирана. Однако, пришедший к власти в 1258 году Манфред Сицилийский быстро исправил ситуацию. Он начал прессовать Италию с удвоенной силой и вскоре после коронации взял Флоренцию и почти всю Тоскану. Во Флоренции была просто бойня по любым стандартам.
Тут-то на сцену и выходят флагелланты. Шок, вызванный утратой важнейшего форпоста и жестокостью завоевателей, породил новое эсхатологическое движение. Все началось в Перудже. Туда стекались многочисленные беженцы, жертвы войны и политических преследований. Многие потеряли имущество и деньги. Все, что у них оставалось, — собственное греховное тело. И они предавались самобичеванию прямо на улицах. За свои грехи, за грехи Италии, прося об искуплении перед концом времен. И постепенно в этот процесс начали втягиваться другие горожане, включая представителей среднего класса: ремесленники, кузнецы, клерки. Гильдии даже спонсировали новое движение. Потому что никто в Перудже не был уверен, что завтра их не постигнет участь Флоренции.
Движение разрослось настолько, что флагелланты начали рассылать процессии в другие города. Манфред тут же запретил им появляться на своих землях под угрозой смерти. Похожие предписания появились и в союзных ему городах, хотя строгость наказания варьировалась. В городах гвельфов флагеллантов встречали с распростертыми объятиями. В них видели героев и морально-нравственный компас. Все больше и больше сподвижников присоединялись к ним. Флагелланты неизменно оставляли глубокое потрясение в посещенных городах: люди присоединялись к массовому покаянию, амнистировали преступников, прекращали кровные вендетты, совершали щедрые пожертвования.
Ватикан, скажем прямо, оказался в идиотском положении. С одной стороны, да, прикольно: флагелланты заряжали приунывших гвельфов верой и надеждой. Почти признав поражение, они были снова готовы к борьбе с Манфредом. Потекла река пожертвований. К тому же флагелланты действовали строго в рамках церковных уставов и канонов, а на авторитет Папы не покушались. С другой стороны, действовавшего Папу Александра IV смущало, что он никак не может выйти на связь с Самым Главным Флагеллантом. Потому что не было его. Такое вот безлидерное движение. В итоге, в Главные Флагелланты были скопом записаны все деятели церкви, кто хоть как-то заикался об использовании самобичевания в покаянных практиках. Живые и на тот момент почившие. Тем не менее, ни найти среди флагеллантов лидера, ни назначить его со стороны, Ватикану не удалось. Отсюда опасения, что в любой момент это движение выйдет из-под контроля и рухнет в богопротивную ересь. Другой проблемой стало то, что флагелланты обращались к Богу напрямую, минуя кое-кого как центрального посредника. К тому же провозглашались идеалы братства и равенства. А вот это уже люто нежелательный помысел.
Пока Ватикан замер, не понимая, куда ему рулить, флагелланты самоорганизовались и стали десантироваться на северные территории, выходя за пределы Италии в Германию. Там их тоже на удивление радушно приняли. Немцы не были бы немцами, если бы не попытались все упорядочить. Появилось несколько нововведений. Они установили четкую продолжительность паломничества: 33 дня. Отходив с процессией положенный срок, наш флагеллант, довольный и нахлеставшийся, вовзращался в родной город. И на этом его флагелланство заканчивалось. Мы представляем, что флагелланты ходили на сеансы публичного самобичевания, как на работу. Это неверно. Запомните, флагелланство — это разовое паломничество. Именно поэтому движение как стихийно зародилось, так же внезапно и оборвалось: потому что все желающие уже отходили, а запускать флэшмоб по второму кругу было тупо.
К тому же немцы добавили в арсенал флагеллантов «небесное послание». Некая мраморная табличка, якобы сошедшая с небес в Храм Гроба Господня. В ней сообщалось, что Боженька всеми оч-чень сильно не доволен, но флагелланты Ему нравятся, и Он просит ангела передать им привет и ограничить срок паломничества теми самыми 33 днями. Хрен знает, откуда эта табличка взялась и была ли вообще, но флагелланты и первой, и второй волны обращались к «небесному посланию» как к чему-то крайне авторитетному. Никаких других легитимизирующих документов у них все равно не было.
После того, как поток флагеллантов сам собой иссяк, Папа осмелел и «запретил» его. Ну, как «запретил». Постановил, что все это, безусловно, замечательно, но давайте будем хлестаться по домам за закрытыми дверями. Самых пассионарных и неуемных флагеллантов первой волны институционализировали в религиозный орден аскетов, посвященный Деве Марии. Там таких орденов — вагон и маленькая тележка, еще один влезет, потеснятся. И дальше они тихонько занимались благотворительностью и непонятно чем. В Германии с флагеллантами обошлись несколько жестче, стараниями Манфреда и герцога Баварского, но тоже без фанатизма.
Гораздо интереснее и драматичнее сложилась судьба второй волны флагеллантов в середине XIV века. Как водится, небольшая диспозиция. Папский престол с потрохами продался Франции и даже перенес резеденцию из Ватикана в Авиньон. В историю это вошло как «Авиньонское пленение пап«. Хотя, на мой циничный взгляд, никто их особо не пленял: сами добровольно коррумпировались властью и баблом. Дополнительным ударом по престижу церкви стала продажа индульгенций и откровенный уход в бизнес всей системы на всех уровнях. Высшие чины выжимали подати из низших, а те, как могли, монетизировали свои приходы. К чему это приводит, мы и сами знаем. Конечно же, итальянцы были возмущены и уязвлены. А там еще в Европу пришла чума, наложилось на экономический кризис. Снова пришли последние времена.
Флагелланты вновь самоорганизовались в недрах Италии и пошли по знакомому маршруту. И снова в раздробленных землях Германии их ждал успех. Дошли аж до Польши. Вот только теперь это было не просто безлидерное, а еще и протестное движение, равно обвинявшее в бедах века сего и правителей, и церковников.
Их бы сразу запретить, но вот, в чем загвоздка: флагелланты — это не грязные и безграмотные крестьяне. У истоков второй волны стояли представители среднего и высшего классов: образованные, богатые и влиятельные. В такой форме они фрондировали и выражали недовольство тем, что творилось в католическом мире. Разгонять их побоялись.
К тому же в рядах флагеллантов царила железная дисциплина. Никакого разбоя, никаких гулянок, никакой откровенной ереси. Паломникам радовались в том числе и потому, что от них не было никаких проблем, а за еду и ночлег они платили исправно. Чтобы оценить достаток флагеллантов, приведем следующий факт. Паломникам запрещалось нищенствовать, брать подаяние. Всякий, кто входил в процессию, оставлял депозит из расчета 4 пенни в день, то есть, примерно, 11 шиллингов на все 33 дня. Представьте себе, крупная процессия флагеллантов в 100 человек — это самодвижущаяся тысяча шиллингов, если брать по минималке. Для разоренной болезнью Германии это было и впрямь невероятное движение капиталов. Подобный денежный ценз отсекал от движения пейзан, нищуков и прочее быдло, что вновь благоприятно сказывалось на репутации флагеллантов.
Немало денег уходило на оформление процессии. Еще раз вообразите, как это выглядело. Вот вы, предположим, локальные пейзане, которые ничего кроме родной деревни не видали, разве что однажды съездили на ярмарку в город. Вы растите репу, вы жрете репу, вам даже снится репа. И вдруг в город заходит стройная процессия полуголых мужиков! Они распевают псалмы и до крови бьют себя плетьми. На головах вуаль или белые капюшоны, типа, как у ку-клукс-клановцев. Некоторые тащат ростовые кресты, знамена, свечи. Оглашают «небесное послание». Проповеди, покаяние, Второе Пришествие. Господи, ну это, словно Билли Айлиш в Альметьевск приехала!
Только женщин не было. Женщинам, чтобы не шатать нравственные устои, предписывалось хлестаться у себя на кухне.
Сохранилась, скажем так, маршрутная карта одной из флагеллантских процессий:
«1 Марта — Богемия
Дрезден
17 апреля — Магденбург
Потом сразу в Любек
6 мая — Вюрцбург
19 мая — Аугсбург
Середина июня — Страсбург«
Характерно, что флагеллантам удалось прорваться только на децентрализованных землях со слабым присутствием власти. Это было религиозное самоощущение, свойственное фронтиру, но не метрополии. Во Франции Филипп VI Валуа четко дал понять, что вся эта движуха ему нафиг не нужна, и ввел запреты хлеще, чем были при Манфреде. В Англии вообще получилось забавно. Туда каким-то чудом доплыла крупная процессия на 120 человек и дошла до Лондона. И что же? Да над ними там потешались! Во придурки голозадые! Ржали в лучших традициях Монти Пайтона, что тогда, что сейчас. И пришлось им с позором бежать. Культурные различия решают.
Приличные люди отшагали положенные 33 дня и стали разбредаться по домам. Вот тогда пейзане решили замутить собственное флагелланство, не усложненное высокими стандартами качества. Бандиты, беспризорники, кликуши и психопаты ломанулись организовывать процессии. Те немногие приличные люди, которые оставались в рядах флагеллантов, в ужасе выписывались, наблюдая насколько опопсело движение.
Чем занялись новоявленные флагелланты? Клянчили милостыню, устраивали пьяные дебоши, обращали в веру (раздевали до кальсон) случайных путников. У каждого было свое уникальное прочтение Евангелия, иногда приводящее к совсем уж кринжовым выводам. С большим удовольствием они участвовали в резне и разграблении еврейского имущества. Ну, мы писали уже. В некоторых городах флагелланты реально были главной движущей силой погромов. К тому же участники начали задумываться: а зачем ограничивать себя 33 днями, может, речь о 33 годах непрекращающегося покаяния?
И вот тут Ватикан в лице Папы Клемента VI наконец-то признал флагеллантство еретическим движением и запретил его в булле от ноября 1349 года. Помимо евреев им еще впаяли нападения на нормальных правоверных христиан. Запылали святые костры инквизиции, и все очень быстро пришло в норму. Тем более флагелланты уже успели заебать всех разумных граждан. Никто по ним и не плакал. Последней вспышкой была попытка некоего Конрада Шмида в 1360-1368 годах построить в Турингии «Царство флагеллантов» с аскезой и мученицами, но инквизитор Вальтер Керлингер положил этому разврату конец.
А все-таки круто, да? У флагеллантов был свой стиль. Своя эстетика. И радикализм перед лицом конца света. Где все эти богомилы, фратичелли и катары? Кто о них помнит? А Флагелланты не умрут в нашей памяти, потому что давно уже стали мемом, вписали себя в историю как наглядный пример религиозного экстремизма. Флагелланты есть в Вахе, в Ведьмаке и в Darkest Dungeon. Вот только они имеют мало общего с их прототипами из прошлого.
Что ж, быть может, мы просто предвкушаем появление истовых флагеллантов будущего?
