Скорбан
Скорбь и героизм неразрывно связаны. Особенно в нашем некрофильском обществе, которое чтит мертвецов и плюет на живых. Помните, в СССР был славный лозунг, сообщавший, что «Мы смело в бой пойдем за власть Советов и как один умрем в борьбе за это!»? Ну так мы по-прежнему должны умирать за российскую власть.
Культ скорби оформлен у нас легко и просто. Обычно составляется нехитрый коллажик: берется собственно объект скорби (самолетик, летчик Филипов, вагнеровцы, детишки всякие), соединяется с гнетущим темным фоном (или наоборот, гнетуще светлым, типа как портал в рай сейчас откроется и засосет), далее добавляются детали по вкусу: свечка, бабские слезы, иконы, цветы. Ну и текстик какой-нибудь с пояснениями. Виньетки по вкусу. Если не хватает креатива, то «помним… любим… скорбим» или «вечная память!» — такая же мантра, как «счастья, здоровья» на дне рождения. Получившаяся картинка готова к тиражированию в соцсетях. Иногда встречались варианты, где вместо стандартного фона шли цвета национального флага. Но это больше фейсбучная приблуда для хипстоты и то давно не встречается — скорбь у нас бывает только отечественная, а потому глупо каждый раз помечать это дело триколором.
По этой модели выражается как скорбь индивидуальная (по родственникам и знакомым), так и общенациональная (по сгинувшим на чужбине воякам). Ритуал замещает необходимость в рефлексии и анализе собственных чувств, в поиске своего выражения траура, который, будь он искренен и осмыслен, вряд ли соразмерен этим попсовым картиночкам. Готовые молитвы, готовые шаблоны и фразы — все это защищает психику от разъедающей реальности.
А еще это здорово объединяет. Непочтительное отношение к мертвецам — тяжкий коммуникативный грех в нашей культуре. Так вы сразу отправляетесь в ад для двачеров и прочих циников. Глумиться над смертью строго запрещено. И смерть оправдывает любое дело. В какой-то момент траур перерастает в триумф. Чем сильнее образ используется в национальной пропаганде, тем быстрее и явственнее это происходит. Смерть — уже не просто смерть, а подвиг. Или повод отмстить. Или повод сплотиться и преодолеть. Такая смерть не потеря для живых — а весомое приобретение.
Предлагаю ввести новый термин — «скорбан». Скорбан — это очень хорошее слово, содержащее в себе весь необходимый набор коннотаций и ассоциаций. Тут и «скорбь», и «бан» для тех, кто ее не разделяет, и извинительно-панибратское начало в духе «сорян» (неофиты, разумеется, скоро испоганят наше слово в «скорбян») и нечто религиозно-праздничное от Курбан-байрама.
Культура Скорбана в России держится на двух китах. Это, как вы понимаете, авиакатастрофы и теракты. События обладающие несколькими необходимыми свойствами:
1) Они получают широкое освещение в федеральных СМИ. Это было важно в нулевые, когда телевидение во многом заменяло соцсети, а сетевая скорбь еще не стала мейнстримом. Это важно и сейчас, ведь чем больше интернет-изданий отпишутся по теме, тем больше будет совокупной массы репостов с последующим увеличением охваченной аудитории.
2) Единовременная массовая гибель. В таких катастрофах мгновенно погибает много людей. Часто среди них присутствуют дети. Пожары, наводнения, землетрясения потенциально выходят и на большее количество жертв, но в реальности их скорбан очень мал. Даже широко освещаемая гибель людей при пожаре в «Хромой лошади» в 2009 году меркнет по отклику по сравнению с любым упавшим самолетом. Дело в том, что такие события имеют элемент драмы, древнегреческой трагедии, в которой обыватель осознает свою ничтожность перед всесильным роком.
3) Эмоциональная заряженность. Эмпатия. Это новости, которые напрашиваются на солидарность. Мне вот в Москве тяжело представить себе ужасы наводнения или землетрясения, но страх оказаться в падающем самолете или во взорванном вагоне — это есть у всех.
4) Национальный фактор. Состав жертв авиарейсов и терактов на территории РФ, как правило, мононационален. Все там граждане России. По чужим скорбеть не принято. Зато, если падает чужой самолет или взрывается бомба на чужих улицах, то наши СМИ первым делом стремятся установить, были ли там русские. Если да, то это неплохой повод для отдельного скорбана с приложенными фотографиями и биографией.
Стилистика скорбана с этими пошлыми свечкокартинками и бездарными стишками, графоманским аналогом эпитафий, пришла из «Одноклассников». В ОК задолго до Вконтача появились правильно оформленные скорбные посты. Более того, там существовали и до сих пор существуют специальные сообщества-агрегаторы, которые собирают эти поминальные картинки. Потом их с готовностью растаскивают пользователи.
ОК быстро набрал аудиторию из средневозрастных обывателей. Многим было за сорок, в то время как на заре существования ВК там мало кому было за двадцать. Они начали раньше хоронить своих пожилых родственников, их кумиры загибались раньше, чем наши. Близость смерти и гораздо более серьезная привязка к реалу привели к тому, что скорбан ассимилировал элементы реальных похорон (эпитафии, цветы, церковщина, памятные портреты) и образы из их мещанской эстетической системы ценностей. Для детей — ангелочки. Пошло-готичные слезные глаза. Образы рая, крестов, Богородиц и Иисусиков как неминуемое счастливое посмертие. И почему-то, блядь, блестки: каждая вторая траурная открытка была покрыта блестками или обезображена какой-нибудь gif-анимацией. Возможно, это влияние провинциальных девочек-феечек, вслед за предками перекочевавших с дневничков в ОК и другие сервисы Mail.
Централизованного скорбана в те годы еще не существовало. Как ни удивительно, это вообще относительно недавнее изобретение. ОК и Фейсбук двигались в одном направлении с Западом. У них даже есть отдельный термин online mourning — сетевая скорбь. Однако это вовсе не то же самое, что наш скорбан. Скорее, это своеобразные digital-кладбища. Практика, когда в честь умерших создаются маленькие группки для своих, где можно вывесить всякие «помним… любим… скорбим». ВК тем временем отрывался, качал пиратскую музыку и делал вид, что смерти нет. Даже наши военные авантюры в те годы не вызывали показного плача над убитыми солдатами. Достаточно вспомнить войну с Грузией в 2008 году. Тогда тоже были потери, можно было бы обыграть гибель нескольких миротворцев в самом начале конфликта. Да, это в принципе и было сделано, но в гораздо меньшем масштабе.
Кстати, я не стану утверждать, что скорбан — это исключительно наше изобретение. Запад начал использовать организованную сетевую скорбь в своих целях немного раньше. Пожалуй, у них это началось вместе с приходом цветных революций. Невозможно представить восстания без сакральных жертв, растиражированных социальными сетями и подхваченных местными и мировыми СМИ. Потом появился скорбан толерантности и солидарности. Фейсбучные юзеры массово перекрашивались в цвета нужного флага, а также распространяли то тут то там скорбанчики по невинно убиенным геям, неграм, мигрантам. Это, кстати, очень важный прорыв для идентификации и объединения самих меньшинств. Тем более, что они научились инициировать и управлять скорбными медиа-кампаниями. Если обратите внимание, в первой половине десятых пользователи ФБ, состоящие из хипстоты и медийно развитого планктона, тоже присоединялись к инициированным на Западе скорбанам и вообще отождествляли себя с иностранными юзерами, включая их декларируемые на тот момент ценности.
А у нас все изменилось в 2014 году. Сначала Путин долго накачивал общество экстрактом победобесия. Государство подхватило волонтерские проекты, типа георгиевской ленточки и Бессмертного полка, превратив их в обязательный культ. Дошло до того, что депутаты обсуждали реальный срок за осквернение ленточек, флагов и иной символики. Да, был Крым. Да, была война с Украиной. Но что стало переломной точкой? Одесса.
Пожар, в котором сгорели более 40 сторонников отделения юго-востока Украины. Хохлы тоже хороши — в охранительском экстазе глумились над жареными колорадами и хрустящими сепарами, предоставляя нашим национальным СМИ даже больше материалов, чем им нужно для возбуждения тотальной ненависти. В этот раз даже получилось без традиционных подлогов, типа распятых мальчиков. Пожар был неоспоримым фактом.
В дело включилась мощная структура пабликов и ботов. Пригожинские тролли существовали и раньше, но именно война с Украиной стала их звездным часом. На этой волне они получили зашкаливающее финансирование и поддержку. Если пригожинцы вмешиваются в американские выборы (а там, если судить по имеющимся документам, размах недетский), то представьте, что они вытворяют на родной земле.
А теперь, дорогой читатель, прекрати ковырять пупок и напрягись. В этот момент произошел наиважнейший перелом в путинской пропаганде. Им удалось подменить любых наших врагов фигурами безымянных террористов и укрофашистов. Почему не было особого разгула пропаганды в соцсетях в ходе грузинско-осетинского конфликта?
1) Пригожинская структура еще не существовала. Активное заполнение сетевого пространства троллями как элемент осознанной кремлевской политики началось лишь после манежных протестов в 2012 году. Хотя наши уже в 2008 году начали сетовать, что все-то они везде выиграли, только инфовойну с Западом проиграли. Тогда ответом стало укрепление позиций RT, а не тролль-десант. Авангардом шли традиционные СМИ, которые должны были на международной арене уделать BBC и CNN.
2) Грузины подавались в СМИ как без двух секунд НАТО. Но натовцы — это далеко не бандеровцы и не игиловцы. Это тоже люди, тоже бойцы регулярной национальной армии. И интересы у них хоть и враждебные нам, но хотя бы не противоречащие общему гуманистическому проекту. А вот украинская фашня и сирийские терроры (в которых записали вообще всех, кто против Асада, включая умеренную оппозицию) — это нелюди, они не заслуживают ни сочувствия, ни пощады.
Теперь гибель каждого летчика, каждого солдата в Сирии — это теракт. Потому что летчика Филипова сбили террористы. Не важно, что он сам совершал боевой, а не разведывательный вылет, поддерживая наступающие силы Асада (даже не против игиловцев). Не важно, что потом последовала наша ответка с разрушением госпиталя в Идлибе и использованием химического оружия — в данном случае был применен хлор.
Так уж случилось, что раскрутку новости про Филипова, я наблюдала практически в прямом эфире. Так вот, по новоросским пабликам скорбаны организованно поползли всего через два часа после того, как новость о его смерти вообще дошла до нас. Ранним утром уже были готовы картинки, некая героическая песня (как будто наспех переделанная из предыдущей героической песни), куча восклицательных воззваний к отмщенью и восторгов русским героизмом.
Государство буквально овладело Филиповым на символическом уровне. После незамысловатой последней фразы «Это вам за пацанов!» он был просто обречен быть натянутым на древко пропаганды. Так и вышло. Уже проводят даже уроки мужества: в Новоазовске для обучающихся 8-а класса проведено воспитательное мероприятие «Героям нашего времени» в память о погибшем в Сирии, российском летчике Романе Филипове. Ребята прониклись геройским поступком, посмотрев последнее видио лётчика, и увидели яркий пример патриотизма, готовности защищать свою Родину до конца… даже ценой собственной жизни».
В общем, готовься умирать смолоду. Сперва самопожертвуйся, а потом критикуй.
Интересно, а если бы он перед смертью крикнул, например: «Выпускаю кракена!» — удалось бы шестерням пропаганды так же легко перемолоть его? Или запись пускали бы без звука? Типа технические неполадки. В общем, Филипов умудрился найти те самые слова, выражающие наивный и слепой героизм.
Лучшей иллюстрацией стала вот эта картинка, которую мы нашли на Pikabu.
На мой взгляд, это практически сюрреализм, смешанный с итальянским неореализмом середины XX века. Посреди пустыни некий чувак достает гранату, протягивает ее древним и безмолвным дюнам. И со словами «Это вам за пацанов» подрывается. При этом нет ни противников (мы же всех победили), ни, собственно, пацанов (мы ведь всех оттуда уже вывели. Дважды). Практически философское самоубийство русского афганца-сирийца. С примесью глубокой обиды на весь мир.
Как водится, нашлись такие же суки и дегенераты, как я, принявшиеся сомневаться в целесообразности такого подвига. Игорь Эйдман, к примеру. Заявил, что, так себе это подвиг погибнуть вдали от родины, защищая нефтяные интересы олигархов. На что ему лично ответило Минобороны (!) на своем официальном аккаунте. Цитирую полностью, и скажите мне потом, есть ли хоть какая-то разница между пресс-службой Шойгу и диванным войском Пригожина:
«Гибель Романа Филипова, отдавшего жизнь в борьбе с международным терроризмом, встрепенула души миллионов людей во всем мире. Однако нашелся Эйдман, который желчно усомнился в подвиге российского пилота.
Для такого манкурта, как он, являющегося «русским» лишь для соседей по квартире в Берлине, способность к самопожертвованию, верность долгу и присяге, мужество и честь, всегда имели только финансовый эквивалент.
Поэтому им не дано понять, что значит быть русским офицером и тем более служить СВОЕЙ Родине.
Потеря совести и исторической памяти превращает человека в раба навязанных понятий и представлений, неспособного к переживаниям и состраданию.
В своём мирке «либеральных ценностей» и псевдосвободы И.Эйдман позволяет себе озвучивать самые безнравственные помыслы, зная, что этот герой уже не сможет им ответить.
Однако такие же манкурты, как И.Эйдман, никогда не стесняются аплодировать своим западным хозяевам за уничтожение целых государств, ковровые бомбардировки жилых кварталов и поддержку международных террористов.
А недоступное им человеческое благородство и самопожертвование вызывает у них только пустую злобу и желчь».
А еще Минобороны тут немного заезжает на территорию РПЦ и Гундяева, когда начинает разглагольствовать о морали-нравственности.
Примерно в ту же степь ушел доктор Мясников. Это тот самый хирург, который пришивал руки Маргарите Грачевой. Да, который до этого работал в кремлевской больничке, и до сих пор остается весьма медийным чуваком, у которого даже Соловьев время от времени берет интервью, зная, что ничего неожиданного и дурного он не услышит. В общем, говорит Мясников:
«Героизм для всего поколения был нормальным. Мы воспитывались на этом. Мне, конечно, странно смотреть, когда это отрицается. Хотя я уверен, что есть и нормальные люди. Я не понимаю, как эти люди воспитывают своих детей. Это же естественно — гордиться поступком, гордиться мужеством, гордиться чем-то. И естественно рассказывать об этом: зачем, за что. Я не хочу говорить громких слов, что это пропаганда трусости или чего-то еще. Но это все равно пропаганда, отрицающая для меня совершенно четкие ценности. И я бы не хотел, чтобы мои дети воспитывались на этом».
Прошу обратить внимание на тезис «Хотя я уверен, что есть и нормальные люди… Это же естественно — гордиться поступком, гордиться мужеством, гордиться чем-то». Сила скорбана в том, что, по мнению обывателей, синдром скорбящего — нормальное состояние человека. Это одна из таких же естественных тоталитарных ценностей, как патриотизм, гетеросексуальный секс, патриархат (все наши спикеры хором впряглись за насильника Вайнштейна), уважение к старшим (по возрасту и по чину) и в таком духе. Из-за этого человек, отрицающий скорбан, заслуживает звание манкурта и вообще семантически приближается к гомикам или фемкам. То есть, не просто желает зла Россиюшке, но он еще и извращенно-ненормальный. А если пойти дальше, то разве такой человек отличается от укрофашни, терроров и выродков с Двача? Кто станет его слушать, если он только что десакрализировал самое важное на свете — героическую память мертвеца.
Скорбан, подобно многим другим церемониальным искусствам, имеет массу хитроумных изъебов. Вот скажите на милость, как понять, нужен ли отдельный скорбан по погибшим наемникам ЧВК Вагнера? Начнем с того, что наше государство само долго не могло определиться были ли среди жертв того обстрела русские или нет. А если были, то как к этому всему относиться. К тому же такой скорбан затрагивает довольно щекотливую тему, выраженную знаменитыми словами Бабченко: «Родина тебя бросит, сынок». В общем, почти неделю спустя в сети появились такие вот небольшие, трогательные скорбанчики, выдуманные блогером Андреем Медведевым. Привожу содержательную часть:
«Исходя из вышесказанного. Бойцы наших ЧВК в Сирии — это русские герои. Это настоящие герои борьбы с терроризмом и войны за русское будущее. Они такие же герои, как Прохоренко и Филипов, Дураченко и Михайлова, как наши летчики, моряки и бойцы ССО.
Бойцы ЧВК к сожалению, герои неизвестные и невоспетые ( так Эрик Принс назвал своих ребят «невоспетые герои»). Но мы должны понимать, что своей борьбой, своим ежедневным подвигом бойцы наших ЧВК дают нам право на мирную жизнь. Мы ходим в кино, воспитываем детей, ходим на работу благодаря им — простым русским мужикам, чьей профессией стала война, и которые каждый день зачищают эту террористическую гнойную флегмону.
И когда какой-то «журналист» пишет про «погибших наемников», знайте — этот человек мало чем отличается от пропагандистской мрази из игиловского медиацентра «Аль-Фуркан». Это враг, который бьет в спину нашим бойцам.
Еще раз — они герои. Их работа — война, но их гибель это трагедия. Тем более, что видимо там не обошлось без идиотизма и предательства.
Я не знаю, как там государство, забудет их или нет. Но Родина их забыть не должна. А Родина это мы. Не забывайте бойцов русских ЧВК.
Мужчинам и воинам вечная память».
Это пример очень изящного скорбана, который никого не оскорбит, зато память почтит и оппонентов тролльнет.
В похожей ситуации поклонники ДНР\ЛНР оказались, когда полевые командиры Новороссии начали гибнуть в междоусобных разборках. Это происходило на фоне общей усталости народа от возни с Донбассом, а иногда в воздухе даже слышался одобрительный звон Курантов.
Подробный и важный материал о том, как организуются скорбаны в реале, есть у блогера Плющева.
Впрочем, оппики недалеко ушли от пригожинских коллег. Можно вспомнить культ Немцова. Анархисты из «Самообороны» по-тупому фигачат трафаретные граффити Бабуровой и Маркелова, даже не подписывая, кто это такие, и почему следует их помнить. Это грубейшее нарушение скорбана, поскольку вся инфа должна быть сжато подана в одном месседже. Обыватель в лицо только Путина знает.
Как я уже сказала, скорбь в интернете тесно связана с героизмом. Россия может позволить себе только мертвых героев. Которые подобно Филипову или Немцову натягиваются на любой флагшток, вписываются в любой дискурс, благо что мертвые сраму не имут и сопротивляться такому потребительскому отношению уже не в состоянии. Оппозиционеры чтят только мертвых или, на худой конец, присевших героев. Интерес вызывает исключительно судебный процесс. Если активист отъезжает на зону и перестает отсвечивать (потому что там за такое по почкам бьют уверенно и регулярно), то интерес к нему угасает.
Нам всем, по обе стороны баррикад и вдали от них, не нужны живые люди. Которые занимаются чем-то полезным на ежедневной основе. Просто живут, любят, работают, что-то строят, что-то ломают. Кому было дело до симпатяшки-стюардессы, пока она не разбилась? Я даже не говорю об обывателях. Есть же напряженная и творческая работа у журналистов, академиков, предпринимателей, врачей — она ровно и незаметно склеивает наше общество, не давая ему распасться окончательно. Но о них не говорят. Пока до них, как до Елены Мисюриной, не доберется вездесущая рука власти. Не является этот всплеск интереса попыткой защитить человека — нет, просто всякая чернуха возбуждает интерес. Life и Mash не являются оппозиционными — они всего лишь в погоне за рейтингом ставят в эфир чернуху и желтуху, иногда невольно помогая людям добиться справедливости.
Скорбан нужен для мобилизации и консолидации общества. Он помогает выявить вольнодумцев и натравить на них орду моралистов и виджиланте. Это прибыльная и рейтинговая тема. Первыми скорбаны вбрасывают профильные паблики. А затем их подхватывают аполиты: сообщество мамочек, клуб автомобилистов, форум рыбаков. Потому что скорбан — это верняк, его точно будут репостить, лайкать и комментить. В любой непонятной ситуации — это очень сильный ход, учитывая конформизм наших обывателей, боязнь остракизма, страх быть выгнанными из стаи нормальных с ярлыком манкурта.
Общество, которому не нужны живые, обязано производить мертвых. Обязано поклоняться мощам, бредить золотым веком, оставшимся в прошлом.
Скорбан не сразу строился. Верно и то, что сразу изжить такую деформацию личности не только не удастся быстро, но вообще не факт, что получится.
Помним… Любим… Скорбим…
