Невойна

By Риалина in Реакция Сопротивление 2022-06-22

Обратила внимание на одну любопытную деталь. Во многих играх, посвященных войне, на загрузочном экране часто выводятся различные цитаты по теме. Может, помнит кто, была такая опередившая время игрушка Operation Flashpoint. Тактический шутер, как бы сказали сейчас. Но вообще это симулятор боевых действий на местах. От рядового до командира, от пехотинца до пилота или танкиста. Война во всей своей полноте.

И там, когда убивают, над вашим телом, меланхолично кружась, воспаряет камера и выводится какая-нибудь цитатка. Оттуда я узнала, что «В современной войне ты сдохнешь, как пес, без всякой на то причины«. И даже бессмертную фразу Мунка: «Когда я умру, из моих останков вырастут цветы. В них буду я, и это будет вечность«.

Вот тут неполный список цитат, достаточный, чтобы уловить атмосферу. А вот другой список, из игры Hearts of Iron IV, и там совершенно иное настроение. Сравните. Во втором случае мы увидим браваду, хамскую удаль, лицемерие и готовность пойти на любые жертвы ради победы. Очень похоже на тот дискурс, который мы наблюдаем сегодня в отечественном инфополе. Возможно, дело в том, что в первом случае представлены, в основном, высказывания художников и писателей, а во втором — политиков и генералов. Но мы знаем, что и те, и другие горазды перестраиваться на лету. Все зависит от того, нужно ли смягчить сердца аудитории или, напротив, разжечь в них пламя.

А еще это возвращает нас к проблеме неспособности видеть реальность на всех уровнях. Во Флэшпоинте лично вы бегаете по полю и лично вы падаете в грязь, словив случайную пулю. А в Хойке мы сидим в уютном штабном кресле и рисуем стрелочки на карте. Рисовать стрелочки — это любимое занятие всех диванных стратегов. Никто не пытается представить себя в холодном окопе под минометным огнем или в догорающей фанерной БМП. Увидеть себя, расстреливающими мирняк (на всякий случай, вдруг это наводчики или переодетые моджахеды) и впадающими в ПТСР-припадок от каждой хлопушки на Новый Год. Не хватает эмпатии, не хватает фантазии.

Моя проблема в том, что именно это я и вижу. Непроизвольно. Я убиваю. Меня убивают. Я насилую. Меня насилуют. Я корчусь от голода. Я забираю последний мешок муки у стариков. Ну и стрелочки на штабной пьянке я тоже рисую, куда без этого. И это наслаивается на кучу других видений и ролевых игр, принятых у нас на родине.

Одно радует. Я столько раз умирала, что мне давно уже на все наплевать.

* * *

Отгремел фейерверк, и вынужденное безвременье подошло к концу. Этой войне был отпущен определенный срок: от 23 февраля до 9 мая. От угара до угара. Теперь она выплеснулась через край.

Мало кто обратил внимание, что 7 мая не было практически никаких материалов, посвященных годовщине инаугурации Путина. А ведь 18 лет вместе. Он эту дату любит, как второй день рождения. Одна жалкая отписка у Коммерса. Раньше журы были готовы оседлать любой юбилейный инфоповод, чтобы напомнить, как похорошела Россия под его руководством. Ну, или просто выслужиться и топленого мармелада накидать. В этот раз ничего — тишина. Потому что любая такая заметка предполагала бы беглый обзор того, что было сделано за год. Посидел в бункере и объявил войну — вот и все подвиги.

У нас задан новый хронотоп. Он и раньше был достаточно парадоксальным и внеисторичным, но сейчас время изогнулось петлей Мебиуса. Вот идет наша нормальная линейная хронология — вплоть до 23 февраля сего года. Потом какие-то смутные воспоминания о войне с коронавирусом, героизм врачей, снова надрыв мобилизационный. А потом — хоба! — сразу Великая Отечественная. Села в автобус в Смоленске, а отпустило только на Сахалине.

Нет того времени, которое царило до правительства Мишустина. Олимпиада, Крым, Болотка, Мюнхенская речь, Курск — все смазано и перекручено. Необратимое прошлое, даже слегка чужое. Мы так жили? Неплохо, братцы.

Сначала война виделась как блицкриг. Вжуххх — и Киев наш, а Янукович с Царевым впихиваются в президентское кресло. Начался март. Затем вообще апрель. И вот минуло 9 мая, а Зеленский говорит, что скоро «у украинцев будет два Дня Победы, а кое у кого не останется ни одного«.

Каждый год господа оформители наружной агитации стабильно путают советские танки с фашистскими. Сколько раз уже с победой россиян поздравляли бравые эсэсовцы на «Тигре»? Но о какой исторической памяти можно говорить, когда вчера в прямой трансляции концерта на Первом канале вставили фотку Бонни и Клайда в число пар, разлученных войной? Отныне ни одна черно-белая фотография не застрахована от появления в эфире. Ритуал, причем ритуал, утративший всякую связь с породившим его событием. От абсурда не спрячешься.

В конфуцианстве ритуал (Ли) — важнейшая категория. Очень емкое и многоуровневое понятие, включающее этику, обычаи, мировоззрение, приверженность культуре. Мои предки улыбаются, глядя на меня, имперцы, а ваши — улыбаются вам? Конфуций говорил: «На то, что не соответствует ритуалу, нельзя смотреть; то, что не соответствует ритуалу, нельзя слушать; то, что не соответствует ритуалу, нельзя говорить; то, что не соответствует ритуалу, нельзя делать«. И насколько превращение 9 мая из Дня Памяти без особой помпы — в парад в честь Бонни и Клайда соответствует ритуалу?

Тот же Конфуций выразился так: «Восемь рядов танцуют в храме. Если такое можно вытерпеть, то что же вытерпеть нельзя?».

Война, которую нам преподносили как народную и священную, обречена стать просто войной. Можно бесконечно накачивать войну смыслами, как булочку ванилью, но рано или поздно смыслы достигнут такой концентрации, что будут взрываться в руках у всякого, кто посмеет прикоснуться. Нечто настолько сакральное, что искажает пространство-время и потоки света вокруг себя. Липкое. Карамельное яблоко, упавшее в песок.

Аль Капоне сдается под Сталинградом. Французские революционеры разрушают Окрестину. Лоуренс Аравийский добивает остатки игиловцев под Идлибом. Эдвард Тич берет на абордаж яхту Ротенберга. Николай Палкин подавляет Пражскую весну. Фрейд отказывается эвакуироваться из блокадного Ленинграда и под бомбежками дописывает «Я и Оно».

Историческая сингулярность, йоу. Мы помним — мы гордимся!

* * *

Живя в Москве, один раз я даже сподобилась сходить на парад вживую. Насколько это было возможно, поскольку простых смертных на все интересные точки не пускали. Мы схитрили и перехватили колонну, шедшую, точно не помню, по-моему, по Ленинградскому проспекту. А там как раз «Тополи» участвовали. Здоровенные монстры. Уже не помню, как они выглядели, но мне накрепко впечаталось в память другое: дорога, оставшаяся после их проезда. Асфальт на проспекте был промят и перемолот, словно техника проехала по осенней грязи.

Таким образом, эти праздники за мою жизнь оставили два стойких впечатления: изуродованная, шрамированная дорога и апокалиптический рев тяжелых бомберов над головой. А вот парадики, коробочки, салютики, ветераны натертые — все мимо.

* * *

Колумнисты жалуются на усталость от войны. Им нелегко, да. Как раньше всем приходилось быть вирусологами, теперь спецы перековались в околовоенных аналитиков. С другой стороны, ну а когда еще говорить о войне, если не сейчас? Или отмалчиваться, деликатно переходить на отвлеченные темы? Чем больше слов сказано, тем лучше. Мы должны собрать максимально пеструю и общую картину. Пусть прозвучит всякий голос.

Я тоже не планировала делать такой продолжительный крюк в сторону от исходных планов. Войны, революции, эпидемии — горе обывателю, но какой подарок тем, кто ведет хроники погибели мира. Усталось вызвана не самой войной, а скудностью описательных средств. Жемчужин много, но еще больше монотонного контента, избитых трюизмов и всхлипов. Мы не пытаемся взглянуть на войну по-новому.

Галилей завещал нам: «Измеряй измеримое и делай неизмеримое измеримым«. Чем же нам измерить войну?

Как правило, в ход идут натуральные целые числа. Если одно из этих чисел
раздробит минометный снаряд, оно останется целым и даже не станет отрицательным, а лишь перейдет в графу потерь. Если вообще будет учтено, а не потеряется где-то на полях. Тысяча солдат, десять танков, одна БТГ.

А может, как в мясной лавке, отмерять килограммами? На фронт отправлены восемь тонн солдатни. Под огнем 155мм гаубиц сгинуло тридцать три тонны отличного
чермета. Удачливые солдаты нагуливают килограммы и привозят их домой в мешках. Невезучие — отправляются в мешках сами.

Или литрами? Литры пролитой крови и сожженной горючки? Завтра вдовы захлебнутся
в пятистах литрах слез. Ах да, некоторые вдовы открывают шампанское — одним абьюзером меньше, осталось только выбить компенсашку. Вин.

Километры? Мегаватты в час? Чем измерить мощь пропагандистских потоков, и каков размер распухшего эго диванных генералов? Ох уж эта имперская система.

Сколько кандел нужно, чтобы разогнать тьму, накопившуюся в сердцах и умах? Сколько секунд в среднем длится изнасилование на войне? Каков молярный объем коллективного сумасшествия, и сколько химиков пытаются выдать происходящее за управляемый, осознанный и необходимый процесс? Не то время, не та валентнотсь.

Мы очень далеки от того, чтобы сделать войну измеримой. Давайте хотя бы пытаться. Иначе, что рассказать первоклассникам на уроке мужества?

* * *

Вместе с войной, так сказать, пакетом, принялись обсуждать некротизацию нашего общества. Глаза открылись. А вы только что заметили? Лично я вообще впервые сталкиваюсь с таким однобоким некрофетишем, сконцентрированном исключительно на Мортидо. То есть, ну, обычно все строится на дуализме. И где смерть — там и витальность. Как в мексиканском празднике мертвых. Я долго перебирала в памяти примеры различных культов, культур, сообществ и практически нигде не нашла такого разнузданного некротворчества.

Когда-то даже стишок накидала. Задолго до войны, и даже до эпидемии, если память не изменяет:

Поколение, намечтавшее,
Чтоб средь них восставали павшие.
Мы не умерли — не дадим и им,
Сыту и кутью вместе доедим.

Наши песни — мор, наши песни — гниль.
Курим фимиам блеску тираний.
Мертвецам отдали общую судьбу,
А живых сгноили заживо в гробу.

Почему ты застыл, ошарашен?
Погляди, на дне колодца — наши
Почерневшие души с дырами.
Dies irae! Dies irae!

Не будем о том, что христианство и православие в частности обладают какой-то нездоровой тягой к смерти, об этом все необходимое уже Розанов сказал. Иисус хотя бы предложил мертвым самим разбираться со своими мертвецами. Тем более общество у нас не христианское, а языческое. Китайский культ предков? Не то. Бардо Тхедол? Даже не близко.

Ближайший аналог, пожалуй, Древний Египет. Вон там, на западном берегу Нила — страна мертвых. Манящие и вечные пески без границ. Там умирает Солнце. Мы поклоняемся мертвому богу, собранному по кусочкам. Мы почитаем высушенных и выпотрошенных фараонов, запаянных в пирамиды. У нас тоже зиккурат на Красной площади, мумия и некрополь. Древний Египет (насколько мы можем судить со своей колокольни) представляется тем обществом, где мертвые владели живыми. Они были важнее и главнее. Живые служили мертвым — это ли не величайшее извращение?

Знаете, что меня укололо? Пронзило.

В одной из наших общеобразовательных школ состоялась очередная самодельная патриотическая акция. Задали написать треугольное письмецо, адресованное солдату, погибшему на фронте. Понимаете, дети пишут письмо мертвому человеку! У Лопушанского хотя бы были «Письма мертвого человека», а не мертвому.

Давайте пойдем дальше. Давайте доведем до абсурда. Будем писать мертвым солдатам письма от имени их мертвых жен и детей. И тогда живые люди будут всего лишь почтальонами, посыльными у мертвецов. Странная, промежуточная белково-российская аномалия. Горлышко песочных часов, через которое небытие прошлого пересыпается в небытие будущего.

На левом плече — костлявая рука голодаря. На правом плече — раздутая рука утопленника. А посередочке я, паршивая овца среди состоявшихся людей.

* * *

Коллективная вина — крайне неудачный термин. Созданный и подогнанный под нужды денацификации в середине прошлого века, корнями он уходит в Ветхий Завет, где мы встречаем такие понятия, как «первородный грех Израиля» и коллективное наказание для Содома и Гоморры. Короче, в основе опять дегуманизированная архаика.

Я предлагаю понятие получше: коллективное заражение. Разумеется, не все мы виноваты одинаково. Были среди нас продажные журнашлюхи, напуганные аполиты и даже те, кто сопротивлялся происходящему ценой своей репутации и свободы. Невозможно чесануть всех под одну гребенку. Но в то же время кое-что нас объединяет. Как ни странно, все мы русские.

У нас примерно один культурный код. Потому что мы все росли на территории одной страны, окруженные теми же мифами, предрассудками. Росли на одном и том же Пушкине, слышали и Цоя, и Любэ, впитывали одни и те же месседжи из СМИ. Не замечая того, мы многие неестественные и уродливые вещи воспринимаем как норму. Что-то обусловлено исторически. Имперскость и шовинизм у большинства впитаны с молоком вскормившей их волчицы. Это же часть национального самосознания — отказывать бывшим колониям в субъектности. Так ли много людей, которые реально признают суверенитет Украины? То, что у наших соседей нет государственности, не выдумка Суркова, а укоренившийся стереотип для очень большой группы населения.

Я вот, к примеру, москвичка. Во мне пренебрежение к замкадышам и понаехавшим заложено на аппаратном уровне. Через идентификацию с родителями, знакомыми, коллегами. Я не могу от этого избавиться, это такая же часть меня, как рука, нога и сказка про курочку Рябу. Однако я могу это контролировать. При условии, что я вообще смогла осознать и выявить в себе подобный изъян — и решить, что это именно изъян, а не моя заслуженная метропольная исключительность.

В Скайриме в основе сюжета лежит война людей и драконов. Драконы ненавидят людей инстинктивно, генетически. Это у них на подкорке. Но был один дракон, Партурнакс, невероятным усилием воли и благодаря тысячам лет медитации сумевший приглушить врожденную ксенофобию до той степени, когда хотя бы научился вести диалог с людьми. Действительно ли он перевоспитался и хочет прекратить вечную войну? Или всего лишь планирует воспользоваться помощью драконоборцев, чтобы свергнуть своего брата и занять место правителя драконов? Вопрос остается без ответа.

Мсье Бабченко генерирует много чепухи, но в одном он железно прав. Миру повезло с коррумпированным и некомпетентным путинским режимом, который сам же, по сути, Россию за 20 лет и ушатал. А если бы был Навальный, толковый технократ, умный академик или благородный военный? Положительные персонажи, но не изжившие в себе имперскость. Они бы сделали Россию эффективной, целеустремленной и грозной державой. Которая бы не споткнулась об Украину, а собрала советское (ордынское) наследие обратно в кулак. И народ бы молился на них. Тогда лучше было бы? Ну, представителям титульной нации и правящего класса точно.

Кто тут реально кинет Кольцо Всевластия в жерло вулкана? Я забилась в этот удаленный анонимный угол в том числе потому, что боюсь власти. Я боюсь, какой стану, если дорвусь до панели управления. Я не гарантирую, что долго смогу воротить нос от привилегий. Да, один раз я уже послала RT нахуй, но ведь и ко мне можно протоптать тропинку. Сыграть не на жадности, так на гордыне.

Я максимально удалилась от журналистики, дабы не вводить себя во искушение. Пусть лучше запомнят, что я маргинально валялась пьяная в канаве, растратив силы на игру в бисер, чем встать в один ряд с Холми, Скабеевой и Марданом. Поэтому у нас в редакционном уставе утвержден принцип несотрудничества.

Я ведь, где-то там в глубине, тоже имперская патриотка. Которая хотела бы строить счастливую Россию. Богатую Россию. Сильную Россию. Великую Россию. Конечно, у меня ничего не выйдет. Россией управлять можно, но совершенно бесполезно: все равно через жопу получится.

Я вынуждена постоянно душить и убивать в себе государство, чтобы оставаться нормальной. С другой стороны, именно поэтому только мне и можно доверить колечко. Разве нет?

* * *

Слышали о Вадиме Шишимарине? Это первый российский военный, которого судили в Украине по обвинению в военном преступлении. Сержант, командовал танковым отделением. Попал в плен. Вот его история.

28 февраля его конвой попал под обстрел, и он вместе с несколькими офицерами угнал машину у гражданского, чтобы спастись на ней. Чуть позже их заметил другой гражданский, 62-летний Олександр Шелипов, который разговаривал по мобильному телефону. Испугавшись, что свидетель сообщит о них ВСУ, офицер приказал Шишимарину убить его. При этом он не являлся его непосредственным командиром. Шишимарин выпустил очередь из автомата через открытое окно автомобиля. Убил.

Прокурор требует пожизненного. Минималка, судя по всему, 10-15 лет. Шишимарин вину признал и раскаялся. Родина, как водится, его бросила. Тем более, что у нас не принято спасать тех, кто признался. Вот Бутину — сколько угодно, потом даже депутатами делают.

Мог ослушаться? Мог. Мог отнять телефон и связать? Мог. Мог выстрелить один раз, а не четыре? Да все он мог. Это мир открытых возможностей для каждого из нас.

Это первый суд, но не последний. Около 40 дел уже в производстве. Среди подсудимых артиллеристы. Утверждается, что задокументированы свыше десяти тысяч преступлений.

Глубоко символично, что Шишимарин 2000 года рождения. Родился, когда Путин пришел к власти. И жизнь его поломана в, я всем сердцем надеюсь, последний путинский год. Вот оно, путинское поколение. Зумеры глубинного народа, а не те прогрессивные снежинки, которые активно светятся в соцсетях.

Сколько детей родилось при Путине, чтобы умереть при нем? От уебищной медицины, от нищеты, от скотской жизни в глубинке, от бати-слэшера, от веществ. Сколько детей суициднулось в нашем больном обществе? Сколько детей и молодых людей сгинуло в ходе не-войны с украинской стороны? Сколько никогда не родится? Сколько искореженных, морально уродливых и потерявших мечты?

Появились колумбайнеры. Появились террористы-майнкрафтеры. Появились пионеры и юнармейцы.

Путинские дети.
Эти. Эти. Эти…

Дали пожизненное.

* * *

Я всегда выступала против озлобления и того, что может спровоцировать озлобление. Еще свежа в памяти Первая Диванная война с Украиной, когда комментаторы в сети наговорили столько невообразимых мерзостей, что обеим нациям на годы вперед хватило для мобилизации своих людей и демонизации противников. Нацисты и рашисты, а так же их родители. Хватит разгонять маховик войны.

Я знаю немало людей, последовательно выступающих не только против войны, но и против режима. Годами они под давлением скотской пропаганды умудряются не только сохранять человеческий облик, но и по мере сил и доступных средств доносить до окружающих, что все должно быть иначе. Вскрывают реальное положение дел. Не сдаются душной некроэстетике.

А потом они заходят на украинские инфоресурсы и видят, что каждый второй комментарий сводится к тому, что вся русня должна сдохнуть, а страна-агрессор пылать и страдать от Волги до, так сказать, Енисея. Мы сами к вам придем и устроим то же самое, что вы нам.

Или вот так, искренне и прямо, а потому ранит еще сильнее:

«Нам столько беды, горя принесли русские (практически каждую семью уже каким-то образом война зацепила: у кого-то погиб родной человек, у кого-то вся семья, кто-то потерял дом, кто-то потерял работу и т.д.), что русские для нас — это фашизм. И тот малый процент мыслящих людей, которые против насилия в Украине, воспринимаются тоже как враги. Они не сделали всё для того, чтобы не допустить весь этот ужас».

И это вымораживает. Это обижает. Если избегать откровенно инфантильных терминов, ведет к выгоранию. Ах так?! Ну может, тогда и лучше, что вас утюжат и демилитаризируют?!

Я говорю: забейте. Это эхо войны. Эмоции и обобщения со всех сторон. Есть нормальные люди и ненормальные. Причем ненормальные, как правило, тоже становятся нормальными — в нормальных условиях.

Это интернет! Он же полон лжи и ебланов! Dixi. Кто вообще станет комментировать ленту новостного паблика? Боты, тролли, истерики и контуженные. Остальным-то зачем время тратить? Мы желаем им медленной и мучительной смерти — они желают нам медленной и мучительной смерти. Что такого? Рабочий момент.

Это не у нас города выбомблены в бетонную крошку. Не у нас братские могилы на сотни человек. Не у нас миллионы беженцев. Масштабы несопоставимы. По крайней мере, на данный момент. Поэтому не надо усугублять. Не надо вписываться в спираль взаимной ненависти.

Нужно потерять нечто большее собственного достоинства и репутации. Да и то у нас уже отняли. Россияне все еще тщатся спрятаться в частной жизни, погрузиться в безвременье. Как будто ничего не происходит. Словно за окном, максимум, привычный конфликт сепаров и майдаунов. И девочка Элли зажмурится, стукнет каблучками волшебных башмачков и вернется… я не знаю, куда ей теперь вернуться. В детство неприкаянное?

Что нам делать, девочка Элли, после всех этих фильмов Триера и Линча? После того, что натворили наши зацикленные на справедливости соотечественники и наши законно обнуленные и многократно перевыбранные вожди. Опять же, я не знаю.

Пойдем отсюда. Здесь нельзя оставаться. По дороге из желтых кирпичей. Куда бы она уже ни вела.