Гайа
Я не умерла. Мое тело, сколь бы ни было повреждено и отравлено, восстанавливается и регенерирует. Разум собирается воедино, разбившись на разноцветные осколки; каждый раз получается новый витраж. Я отвела ладонь и взглянула на линии: в них, словно в наскоро вырытых окопах, копошились обреченные на победу солдатики. Поднести ладонь к Солнцу? Нет, у них зима. Я создала ночь, человек привнес в нее тьму.
Нельзя расчесывать, даже когда очень хочется смахнуть щекочущие танки, будто божьих коровок. Сколько десятков тысяч людей погибнет, если я поддамся искушению потереть нос? Только неподвижная модель перед холстом знает, как упоительно удовлетворять самые мелочные и незначительные капризы плоти, возопившие о себе в час величайшей концентрации.
Я научилась расслабляться, отключаться. Пускай бросают гниющие трупы, вспахивают гусеничными траками, оставляют воронки от ракет. Самодовольный микромир. Два воина, Вечность и Бесконечность, сокрушат любую империю и развеют по ветру любую армию. В царстве простейших царит непрестанное движение, лишенное цели.
— У тебя красные губы, — сказала я, стоило ему отразиться в зеркале вместо меня.
— Я целовал кровь, — улыбнулся человек в черном. Он по привычке поправил цилиндр, чтобы выглядеть геометрически идеально.
Он просил меня попозировать, замереть. Не вертеться. От меня требуется недюжинная выдержка, чтобы отразиться в его зеркале памяти.
— Тебя давно не было.
— Я не видела смысла быть. Мудрость состоит в том, чтобы не играть в игры, выигрыш в которых сводится к проигрышу соседа.
— Даже если сосед хотел причинить тебе зло?
Тяжелый вздох:
— Начинается…
Ему, жнецу, никогда не понять меня. Любые творческие усилия, отданные войне, сгорят и обесценятся, когда она закончатся. Прославляй ее, проклинай ее, объясняй ее — она уйдет, забрав подарки мертвых и живых. Я могу рассуждать о Человеке: таков горизонт моего умопостижения. А что можно сказать о человеке, у которого есть имя? Только то, что он смертен, и, отжив свой век, возвратится в лоно земли, утратив индивидуальность. Соленой слезой, каплей упадет в бескрайний океан беспробудного беспамятства. Война никогда не меняется и не кончается. Но у войн, имеющих имя, есть начало и конец. Они не вечны, как не вечны конкретные люди: зачинщики, участники и жертвы. О мертвых войнах — либо ничего, либо хорошо. Ужас и боль уйдут с теми, кто носил их в себе. Легенды и высокомерное фанфаронство сохранятся в веках.
— Война необходима — напомнил он.
— Преступления тоже необходимы? Неужели ты не можешь подобрать точных слов? Война неизбежна. Однако никакой необходимости в ней нет. Что потеряет мир без войны? Я скажу тебе, что будет с миром без солнечного света, без воды или без круговорота веществ в природе. Мир, лишенный людей, многое потеряет. Что потеряют люди, лишенные войны?
— Свою суть! — человек в черном уверенно стукнул по полу тростью, — Шанс наполнить свою ничтожную судьбу смыслом и достоинством. Она выковывает настоящих людей. Война раскрывает не только худшие, но и лучшие черты человека, создает пространство для самоотверженных подвигов.
— Война не имеет смысла и не приносит ничего, кроме разрушения и шрамов.
Я показала израненную руку, немедленно приманив его плотоядный взгляд.
— Война — это камень, который можно поднять и бросить. Разбить стекло. Размозжить голову. Созидание выглядит иначе. Взгляни на распаханные поля, на женщин, несущих под сердцем ребенка, на мужика с ножом, вырезающего из деревяшки лошадку. Все, что ты сочиняешь о войне, ты отнимаешь у поэтов и мыслителей, пытавшихся разгадать загадку человека и постичь красоту мироздания. Все, что ты производишь для войны — ракеты, снаряды, танки, камуфляж, — будет уничтожено и списано в утиль. Но ты уже истратил на них силы и время, и твои поля стоят незасеянные. Война разрушает дома, а не строит. Война убивает людей, а не рожает.
Пустота сгущалась вокруг него. Ничто может давить со страшной силой. Плащ из самой темной материи на свете. Для него не существовало света, а значит, не было и времени. Почему он, чуждый даже богам, так тянулся к людям? Человек в черном с любопытством постигал их страдание и эфемерное бытие.
— Вечный мир породит царство слабых, изнеженных кастратов.
Он любил спорить со мной. Искать слабые места. Он мог подчинить только тех, кого свел с ума. Спровоцировал на драку.
— Ты его видел, этот мир? По большому счету ты прославляешь все, что помогает убивать чужих, и все, что не дает чужим убивать своих. Грош цена этим добродетелям. Я отрицаю милосердие, кормящееся на павших, словно вороны. Война породила людей, которые без нее не чувствуют себя ни цельными, ни хорошими. Она уводит в потусторонье.
— Что же ты предлагаешь? — откровенно потешался мой собеседник.
— Никогда не воюй. А если война началась — ее следует закончить, как можно скорее.
— Но ведь они сопротивляются, — его блестящие бордовые губы вновь растянулись в улыбке-оскале, — Неужели ты не поможешь? Сокруши агрессора, раздави дивизии одним пальцем. Разве вмешаться в войну на стороне угнетенных не благородно?
— Война против войны не может ее закончить. Покончить с войной может только мир. Впрочем, не думай, что мир сводится к отсутствию войны. Как и жизнь не означает отсутствие смерти. Обрести мир можно, перестав смотреть на других и обратив взор на себя. Зависть, гнев, алчность, ревность, гордыня, страх — оттого, что люди слишком пристально наблюдают за окружающими. Внутренняя пустота и неуверенность. Закрой дверь на восемь замков, все равно не будешь чувствовать себя в безопасности. Нет мира внутри — не будет и вовне.
— Победа является окончанием войны, — возразил он.
— А в чем та победа? У нее привкус извести. Цель войны стремительно размывается. Повсюду кровавый туман, в котором не видно не зги. Весь резон сводится к стремлению причинить боль обратно. После первого убитого, нет другой цели, кроме как отмстить. Цикл насилия вечен, потому что окончательная победа — это одинокий, сошедший с ума воин, веселящийся на ветру. Но, конечно, того ты и добиваешься, завлекая людей на бойню обещаниями бессмертия и пирами в Вальхалле. Первая смерть оправдывает буквально все. Поток крови не остановить. Если кто попытается прекратить побоище, его назовут трусом, предателем, врагом. Остряки, циники, афористы и моралисты обслуживают войну. Паразиты и падальщики, боящися наступления мира. Они говорят о героях, а не о горе. Вожди держатся за войну как за источник власти. Войны и государства порождают друг друга. Исполни свой долг, защити свою честь, стань настоящим.
Сквозь зеркало он взирал на меня с ледяной ненавистью. Как бы он хотел втравить меня в войну. Боги и титаны, позабыв о вечности, теряли голову и опрометчиво ввязывались в конфликты людей. Надо помнить хотя бы о грядущем празднике урожая. Никто не внушит мне желание спустить курок. Пусть придет, когда расцветут подсолнухи, и я докажу свою правоту.
Он всегда насмехался над людьми. Для него война — грандиозная шутка, а смерть — панчлайн.
— Кровь оросит почву, обещая богатые всходы. Колесо заберет отлетевшие души. Тебе не удастся прикарманить их. Я прослежу, чтобы ты не мог вмешаться в естественный ход вещей.
— Они презирают тебя! Сливают в реки ядовитые сточные воды! Вырубают деревья, истреблают зверей, закапывают в землю радиоактивные отходы! Они и с тобой воюют, хотя ты могла бы ответить ураганами и землетрясениями! Придет время, когда они свяжут твои руки, всунут в рот кляп и овладеют тобой! Мир содрогнется от твоих мучений!
— Я помню, кто мой истинный враг…
Мое отражение вернулось. Человек в черном ушел. Я не стану воевать — даже против него.
Мой истинный враг — я сама, сбившаяся с пути и переставшая творить.
