Русский Кубера
Мы уже давно отмечаем, что в прогрессирующем язычески-магическом сознании россиян, Путин занял место некого божества, которое отвечает практически за все аспекты нашей жизни. Но такое положение вещей вовсе не говорит о монотеизме обывателя. Просто Путин – божество верховное, вроде Зевса или Нефритового императора. Кроме него есть целый сонм мелких божеств. Есть, например, один, ещё более древний и хтонический, который появился в пантеоне задолго до вождя. Это наш русский Кубера или Хотэй, бог плодородия, богатства и домашнего уюта. Речь о Леониде Якубовиче, ведущем капитал-шоу «Поле Чудес».
Казалось бы, мы говорим о неком феномене из далекого прошлого, глубокого детства большинства читающих этот текст. Но включите Первый канал в пятницу вечером и весьма удивитесь. Шоу существует, причем ровно в таком же виде, каким оно было 20 лет назад. И за всю историю не было ни разу перерывов в его вещании. Якубович после того, как у него поседели усы, уже почти не меняется. Как не меняются и тройки участников. Это все те же люди из провинции, где жизнь мало изменилась с 90-х годов. Все так же они пытаются угадать некое слово, все так же торгуются за призы, так же одаривают ведущего гостинцами и наряжают, словно куклу в различные костюмы. В чем секрет этой вечной неизменности? Давайте отправимся к истокам.
Капитал-шоу появилось ещё в начале 90-х, и было создано Владом Листьевым, который позаимствовал идею у мегапопулярного шоу «Колесо фортуны». Листьев после своего убийства и за давностью времени стал символом некой честной неподкупной журналистики и эдаким образцом интеллигента для стареющих фейсбучных либералов. Но реально, если почитать его интервью, и воспоминания о нем, то мы увидим человека, идеально вписавшегося в свое время. Немного журналиста, немного коммерсанта, талантливого ведущего, хорошего организатора и продюсера. Как говорил Александр Политковский:
С точки зрения самой профессии, он был достаточно слаб. Он очень быстро освоил дело ведущего. Здесь возникает один большой теоретический спор по поводу того, что журналистика всё-таки — это творчество или ремесло… Там должно быть и ремесло, и творчество. Так что его вклад огромен именно как основателя эффективного телевидения, технологичного, а уже дальше шло творчество.
Или Эрнст:
Листьев, пользуясь замечательным выражением Исаака Бабеля, был человеком очень жовиальным. Он любил жизнь и беспрестанно делился со всеми этой своей радостью жизни. Он мог получать удовольствие от самых простых вещей — погоды, ботинок, галстука, салата, прошедшей мимо девушки, просмотренной телепрограммы, анекдота и от того, что придумал проект, который будет делать в следующем сезоне. Он идеально совпадал со временем. В конце 80-х он был идеальным ведущим и идеальным репортером, в начале 90-х стал идеальным продюсером и телевизионным руководителем.
Потому неудивительно, что «Поле Чудес» было создано именно этим человеком. Изначально шоу было почти калькой «Колеса фортуны». Но существовали и свои отличия. Вместо колеса — барабан, само название — отсылка к знаменитому полю в Стране дураков из сказки «Буратино». В основе же довольно простая игра, близкая к «Виселице» и разгадыванию кроссвордов. А кроссворды были популярнейшим развлечением, как в Союзе, так и новой России, вплоть до начала нулевых. Эти факторы заложили довольно устойчивый фундамент для последующей популярности передачи, хоть, как мы увидим позже, не оказались решающими.
По слухам, создание этого шоу было своего рода заговором ведущих «Взгляда» против чересчур популярного Листьева, который оттягивал все внимание на себя. Но выдавливание Листьева в аполитично-развлекательное шоу прибавило ему ещё больше очков, сделало его ещё популярнее. Сначала программу вел собственно сам Листьев. Но примерно год спустя он решил уступить место у барабана другому ведущему, а самому заняться иными проектами. Ведущим, сменившим Листьева, стал Якубович. Он идеально вписался в наиболее востребованный типаж: бойкий, ироничный, выглядящий максимально не советски. Причем, если Листьев копировал манеру западных ведущих того времени, то Якубович взял себе образ ярмарочного зазывалы. Персонажа, который будто сошел со страниц книги Гиляровского о Москве и москвичах начала XX века. Немудрено: до «Поля Чудес» Якубович был аукционистом. Как писала газета «Сегодня »:
Листьев постоянно отчитывал Якубовича в курилке за базарную, ярмарочную манеру ведения игры, отставленный локоть, интонации балаганного зазывалы.
В эпоху, когда старые купеческие и эмигрантские песни, вроде «Москва златоглавая» или «Полным полна моя коробочка» играли из каждого утюга, образ Якубовича был воплощением самого духа времени, образом России, которую мы потеряли, но обязательно надо вернуть. Именно Якубович внес радикальную поправку в концепт шоу, ставшую основополагающей. Он предложил сместить акцент с игры с азартной соревновательности в сторону самих участников, их талантов и историй. И он не прогадал. Ажиотаж, связанный с новизной концепта быстро угас. Наверно апофеозом этого периода в истории игры был знаменитый выпуск 1992-го года, который прошел в цирке на Цветном бульваре. Его вели совместно Якубович и Листьев.
…Идет суперфинал. Надо отгадать слово из шести букв — «как еще называется водяной воробей?» Игрок называет три разрешенные буквы. Их раскрывают: О, Л, Я. Зал начинает аплодировать, понимая, что человек знает слово и уедет из цирка на своей Volvo. Якубович по протоколу игры объявляет минуту на размышление и просит у зала «абсолютной тишины». Игрок вежливо ждет окончания минуты, а Листьев у кулис манежа и Якубович у игрового барабана смотрят на наручные часы. И вдруг в подкупольной тишине раздается с трибуны цирка внятное: «Оляпка». Листьев взмахивает в отчаянии руками. Якубович с грохотом бьет кулаком по игровому кругу и кричит, выходя из образа ироничного добряка: «Кто это сказал?! Встаньте и выйдите!» Свет и камеры направляются на одну из трибун. После третьего окрика-вопроса Якубовича там поднимается средних лет мужчина, «приветственно» машет залу руками и шатаясь идет по ряду к выходу. Где-то рядом с ним два-три женских голоса почти одновременно: «Да он же пьяный!»
На манеже раздосадованный Якубович убитым голосом объявляет о смене задания. Зал начинает «гудеть»: ни у кого нет сомнений, что игрок слово знал. Якубович растерян и уходит за занавес. Зал начинает скандировать: «Дать-приз! Дать-приз!» Появляется печальный, но собранный Листьев и объясняет, что уже не в первый раз зритель наказывает игрока, что правила есть правила и что он обещает — повторное задание будет несложным. И оно действительно было несложным. Но в таком состоянии, ведь Volvo была у него почти в руках, человек не смог угадать, каким словом из пяти букв называлась на Руси большая кувалда. Неудачник стоял и смотрел на красный автомобиль в пяти шагах от него. А из зрительного зала Леонид Ярмольник кричал ему: «Мужик! Три буквы угадал — полмашины твои. Бери! Остальное в Кунцево докупишь. Отдайте ему полмашины!» Но тот его, похоже, не слышал.
Как видите, тогда за участников переживала вся страна. Но расслоение общества давало о себе знать. Часть элиты успела разбогатеть, у них появились иные развлечения, смотреть на людей, что соревнуются, чтобы выиграть видеомагнитофон, телевизор и даже машину, им стало уже не так интересно, это все постепенно становилось из роскоши предметами обихода. А простые люди все больше разочаровывались в дивном новом мире, все больше ностальгировали по временам СССР. Западный формат жесткого соревнования, агонизма, не вполне подходил для нашего менталитета, особенного тогдашнего, для вчерашних советских людей, которые уже начали атомизироваться, но ещё сохранили общинное сознание. Людям, по завету Стругацких, нужно было «счастье для всех и даром, и чтобы никто не ушел обиженным». И Якубович дал им это всё. Люди приезжали не столько за призами, а больше показать себя, оказаться в телевизоре. Здесь они встречали доброжелательного ведущего, который говорил с ними на одном языке, одаривал их детей подарками в обмен на стишок, живо интересовался участниками, их жизнью. Почти Дед Мороз, только появляющийся не раз в год, а каждую пятницу в самый прайм-тайм. Это повлияло на следующий этап развития шоу, а именно подарки от зрителей. Вполне логично, что, приезжая в гости к доброму дядюшке-волшебнику, нужно и самому что-то дарить, а то как-то неудобно получается. Выходила такая иллюзия общинно-семейных посиделок. Или приезд в гости в столицу дальних родственников из деревни. Как писали Евгения Власова и Нина Абросимова:
Это самое доброе, что есть на отечественном ТВ, — и в этом его прелесть и подкупающее очарование. Здесь всем женщинам дарят цветы и комплименты, здесь ведущий разговаривает с вами как приятель, здесь шутят и смеются, здесь выслушают целиком вашу биографию и обязательно похлопают, какой бы номер вы ни приготовили. «И дай вам Бог!» Главное, чтоб бабули фанатели, на Руси не переводились молодчики, желающие прославиться на всю страну, просторы интернета пестрели видюшками а-ля «мальчик рассказывает пикантный стих о зайце», а на отечественном телевидении оставался тот самый кусочек всепоглощающего русского тепла и уюта.
Якубович занял нишу доброго старейшины, патриарха. В самом деле, в подобном обществе недостаточно одного лидера, одного божества. Необходима специализация. Сталин-патриарх невозможен без патриархов Ворошилова, Буденного и Молотова. Тем более, в 90-е, когда ещё не было Путина, эту нишу занимал очень недолго, то ещё не спившийся Ельцин, то харизматичный генерал Лебедь, то ещё не впавший в клиническую клоунаду Жириновский, то ставший губернатором комик и актер Евдокимов, но кого-то постоянного не было. Это была эпоха временных отчимов. Но речь здесь все же о вождях, помимо него должен был быть патриарх иного типа. В каждой застольной компании в те годы обязательно был такой человек. Как правило, мужчина. Он лучше всех говорил тосты, лучше всех травил анекдоты, а если у него ещё и была гитара, то это был высший катарсис. Чем-то похоже на тамаду, но это было не ремеслом, а проявлением душевности. И Якубович быстро занял нишу такого всеобщего души компании. Вот, что он сам говорил об этом в одном из интервью:
Ребята, давайте договоримся о том, чтобы в четвертой студии телевидения не было вообще. Конечно, как профессионал я прошу объяснить мне схему съемки, как стоят камеры. С этой секунды я отрабатываю концерт — 2,5 часа. Как вы это снимаете, меня не касается вовсе. Как вы потом это отмонтируете — это ваша профессия. Но, пока я здесь работаю, никакой громкой связи. Никто не будет мне указывать, что мне нужно делать». И мы договорились. Все, что происходит на записи, — абсолютная импровизация. Ни одного «стопа», ни одной громкой команды, у меня нет «уха». Все, что я делаю, я делаю для тех 300 человек, которые сидят в студии. Дальше программу будут монтировать, делая из 2,5 часа 52 минуты. И если начало съемок в 12.00, не было случая, чтобы я вошел в студию в 12.01. Это психологически утомительная история. Обмануть зрителя можно чем угодно, можно даже сымитировать реакцию. Глаза все равно выдадут. Как ты относишься к людям, насколько тебе все это безразлично, насколько ты этому отдаешься, насколько ты искренен. Как только это потеряется, нужно уходить.
Таким образом, шоу стало своего рода виртуальным убежищем для фрустрирующего постсоветского человека. Но этим оно не ограничилось. Другим важным аспектом шоу стал смотр талантов, причем не конкурс, не соревнование, а именно смотр. Когда никто не уходит не награжденным, все настроены благожелательно. Как отмечали Власова и Амбросимова:
До существования передач, открывающих таланты, — «Голоса» и «Минуты славы», проявить
себя в течение нескольких десятилетий и продемонстрировать свои выдающиеся способности люди могли исключительно на «Поле чудес». Вскоре программа превратилась в смотр народного творчества.
Более того, даже когда подобные передачи появились, «Поле Чудес» не потеряло своих позиций, ведь, на тех передачах обычно соревновались или богатые, или потомственные певцы, или откровенные фрики. Здесь же мы видели обычных людей, которым давали слово. Спеть, сплясать, рассказать о себе, даже просто передать привет, ощутить себя в магическом экране телевизора, вообще показать миру, что они существуют. Наверно, после программы «Будка гласности» в Перестройку, «Поле» осталось единственным вариантом как-то высказаться простым людям.
Вот, в начале нулевых КВН-щики провели деконструкцию шоу, предположив, что Якубович сорвался, превратился в сумасшедшего маньяка-деспота. Весь юмор именно в том, что такое в этом шоу невозможно.
Оказалась важна и добрая атмосфера передачи, которая сохранилась до сих пор. На фоне современных политических шоу с вёдрами фекалий, новостями с распятыми мальчиками, истерическим принуждением к норме в «Модном приговоре» и «Давай поженимся», «Поле Чудес» до сих пор выглядит оазисом, небольшим закрытым мирком, которого ещё не коснулась всеобщая скверна. Даже в десятые, когда россияне впервые за долгие годы впали в милитаристическую истерию, многие исследования показывают, что у простых людей из глубинки сохраняются все те же приоритеты, уютная жизнь в убежище дома или квартиры. Вот что писал об этом «Блог Толкователя» в 2013 году:
Социальный мир современного россиянина – это замкнутый на себя «малый мир» его семьи и друзей, в несколько меньшей степени – коллег по работе. Именно с подобным миром он ощущает наибольшую общность (на это указали в ходе исследования почти 2/3 опрошенных). Т.е. большими идеями, мегаломанией, свойственной подавляющему большинству российских политиков (восстановление СССР, противостояние с Америкой, большие стройки, «сталин-берия-гулаг», масштабные чистки от коррупционеров и т.п.) подавляющее большинство россиян не увлечь. Еда, свой дом, деньги, досуг – вот в какой нише придётся работать политикам, рассчитывающим на успех.
И сейчас, на исходе десятых, участие того или иного выходца из провинции в шоу, является важным инфоповодом для региональных СМИ. Если погуглить, то мы обязательно найдем с десяток относительно свежих заголовков типа «Ружанин/сызранка/гаец/кинешминка поучаствовал(а) в «Поле Чудес» и что-то там выиграл(а).
Но со временем, наверно к середине 90-х, программа стала чем-то большим, чем просто развлечением и убежищем. Она превратилась в квазирелигиозный культ. Суть этого, как мы писали в начале этого текста, лежит в глубинном магическом мышлении среднестатистического зрителя «Поля Чудес». Это древнее мышление, ещё со времен охотников и собирателей никуда не девалось, то выходило наружу, то тихо дремало в нашем сознании. Но эпоха перемен, которая началась после распада Союза, пробудило её в полную силу, вывело на принципиально новый уровень. Заговоренная по телевизору вода, гороскопы, волшебные обереги, различные пособия по привороту, сглазу, привлечению удачи и денег. Конечно, многое объясняется тем, что жизнь, размеренная и предсказуемая, в один момент стала страшной бурей, стихийным бедствием. И для иллюзии защиты и стабильности, ради того, чтобы сохранить рассудок и надежду, многие ударились в магию и религию. Но только вот и религия в преломленном магическом сознании стала набором суеверий и разного рода магических ритуалов. Чудотворные иконы, волшебные пояса с молитвами, святая вода, которую заливают в борщ и компот, массовое поедание освященных куличей и яиц, посещение кладбищ на Пасху и много чего ещё. Спросите у обычного верующего о Символе Веры, и он ничего не ответит, поскольку не знает. Спросите о том, как правильно провести Чистый Четверг или окунаться в прорубь на Крещение, он станет гораздо разговорчивее.
Хорошо прижились разного рода восточные талисманы и божества. Японский бог Хотэй вообще почти вошел в наш пантеон, его давно ласково переиначили на славянский лад в Хотея. Потому немудрено, что Якубович занял со временем нишу общепризнанного божества, эдакого верховного Хотея. Многие участники, особенно в наше время, едут уже не за деньгами, и тем более не за призами. Выигранные призы, особенно крупногабаритные, становятся зачастую даже обузой, поскольку их предстоит как-то привезти обратно из Москвы в поезде. Выигранные деньги же зачастую не покрывают расходов, затраченных на путь, например, из Сибири в столицу. Едут за тем, чтобы приобщиться к божеству богатства и удачи, принести ему дары, хотя бы на минуту обрядить идола в привезенный с собой костюм и этим самым получить хоть немного маны. Вот, что говорит об этом одна из участниц «Поля»:
Сейчас, уже в Анжерке, я немного пришла в себя после этой поездки. Знаю, что мне еще долго нужно будет отдавать долги, заплатить налог с подарков, а работы нет. Но все равно не жалею, что вопреки всему поехала в Останкино. Когда уезжала, у меня были большие проблемы с сердцем, а теперь сделала кардиограмму — результат стал лучше. Эта поездка стала для меня таким праздником, которого никогда в жизни еще не было, а победа — самым дорогим подарком к своему юбилею, который скоро наступит. У меня теперь словно крылья выросли. И жить снова хочется, чтобы продолжать бороться с проблемами…
И таких историй немало. Тут важна обрядовая, символическая составляющая этого участия. Вот, например, ещё история вполне в духе культа:
Даже не выиграв приз, наши гости не расстраиваются и потом в письмах благодарят за данную им возможность сыграть. И вообще, отклики на участие в игре бывают самые неожиданные. Например, недавно пришло письмо от девушки, которая сыграла на «Поле». Открываем свадебная фотография. Девушка жила в Краснодарском крае, он — на Украине. Увидел ее на экране приехал в ее город, зная лишь, что она — медсестра. Обошел все поликлиники, нашел ее. И вот — поженились.
Это в чистом виде аналог паломничества в некое святое место. Ради этого наши предки готовы были идти пешком многие месяцы с посохом и в лаптях. Кстати, совпадения проявляются и в других деталях. У индуистов богом богатства и изобилия является Кубера, обычно его рисуют желтым жизнерадостным пузатым карликом с мангустом, плодом граната, в окружении несметных богатств. Для привлечения богатства верующие помимо молитв используют специальную табличку с цифрами, янтру. Древний её вариант похож больше на геометрический узор, а вот современный выглядит почти как кроссворд, вернее судоку.
Или пресловутый барабан, который вращают участники. Одной из практик Ваджраяны является использование барабанов, которые вращают во время молитвы. С помощью этого сакрального действия, молящийся приобщается к высшим силам, медитирует.
Заметьте, сейчас барабан в «Поле Чудес» не просто игровой механизм. Он важнейший символ изобилия, на нем расставлено огромное количество различной еды. Это своего рода круглый стол, однако, который при этом вращается, передавая ход от игрока к игроку, определяя их судьбы выпадением того или иного сектора. Это не бездушная рулетка из Лас-Вегаса или Монте-Карло. Это вещь гораздо более справедливая, воздающая каждому просящему. В то же время это вечный цикл, хтоническая отсылка к эпохе земледельческих общин, когда вся жизнь человека была подчинена бесконечному природному круговороту. К этому же отсылает и само название программы. Поле. Алексей Толстой в «Буратино», конечно, ввел этот элемент в сюжет, как сатирическую составляющую. Но если осознать, что мы многие тысячи лет только и занимались, что отдавали некие ресурсы земле, чтобы на следующий год получить свои проценты, так ли глуп и смешон концепт Поля Чудес с закапыванием туда монет? Потому они раз за разом и везут на это самое Поле свои дары, чтобы точно так же их преумножить уже в последующей жизни. В этом главная суть происходящего.
Но в последние годы на шоу не все так радужно. Якубович явно устал. Это видно по взгляду и интонациям. Да и само шоу постепенно теряет ритм. Потому его недавнее скандальное интервью, просто констатирует сложившийся порядок вещей.
Ребята, забудьте слово «играть». Посмотрим на это с другой стороны. XXI век на дворе. Девять взрослых человек с образованием полтора или два часа всерьез на глазах у всей страны по буквам угадывают слово. Это диагноз! (смеется) Это шизофрения! Что вы, ребята?! Не об этом разговор! Вы же не за этим приехали. Вас кто-то живым-здоровым увидит на экране — все! Человек будет пить до утра! А если еще и привет передадите — так это обморок. Вот и все, давайте про это!
Да, и, по словам участников, шоу давно уже активно эксплуатирует сложившиеся обряды, превращая их в штампы. Большую часть подарков ведущему сейчас приобретают телевизионщики, да и участников часто деформируют в угоду необходимому образу. Выглядит это примерно так:
К примеру, об этом рассказал участник программы Михаил Майер. По его словам, подарки для Якубовича ему купили редакторы. Они же заставили его соврать о малой родине и нарядили цыганом.
«Там меня нарядили цыганом, надели красную рубаху, поскольку я собирался спеть песню «Гитара» Успенской. За кулисами велели: «Говори, что ты приехал из Иркутска, вот твоя клюква, вот грибы». Мне неловко стало, подарки вроде как не мои. Ну ладно… Вышел, покрутил барабан, отгадал две буквы. Мне DVD-плейер дали и турнули оттуда. А Чуна — городок, в котором я 10 лет жил, — после этой передачи меня освистала. За то, что я сказал в эфире, что я из Иркутска», — рассказал журналистам Михаил Майер.
Житель Ярославля Иван Коптев высказал предположение о том. что все съедобные презенты на «Поле чудес» являются подставными, ведь в противном случае «борщ тети Зины» испортился бы в пути.
«Одаривание Якубовича как обязательную, уже приевшуюся всем церемонию редакторы программы обсуждали с каждым участником отдельно. Я-то собирался подарить картину художника-самоучки Василия Бахарева из города Данилов, что в Ярославской области, и мешок сухарей — у меня рядом с домом две исправительные колонии. Но творческая группа «Поля чудес» всучила мне еще тюремную фуфайку», — сказал он.
То есть живая вера постепенно заменяется мертвым ритуалом. И это не вина ведущего, его помощников или участников. Просто, то самое странное, переходное время уходит в прошлое, рождается новый порядок вещей. Малые города и села вымирают, их жители перебираются в более крупные агломерации или же впадают в дикую архаику, в которой уже нет места чему-то объединяющему. Народное шоу возможно лишь в рамках единой национальной культуры, а она исчезает вместе с национальными государствами. И это тенденция не только России, но и всего мира. Миллионы людей переселяются в бывшие метрополии или окончательно впадают в варварство. Наша глубинка – прямой аналог бедных стран Третьего Мира. И в ней сейчас происходят ровно те же процессы. Культ Якубовича становится все менее и менее актуальным по сравнению с какими-то новыми локальными культами и суевериями. Это божество постсоветских людей, когда они исчезнут окончательно, исчезнет и культ. И только выражения «есть такая буква» и «приз в студию» так останутся в обиходной речи, окончательно утратив связь с первоисточником. А древние старики в отдаленных селах будут вечером у очага рассказывать дивные истории о далекой горе Останкино, где сидит усатый бог и предлагает сыграть всякому пришедшему к нему в черный ящик. И лишь этот текст, случайно откопанный в недрах древней сети, может быть, прольет немного света на происхождение этой странной легенды.
