Я — невидимка
Я невидимка. И это очень больно. Я такой же человек из плоти и крови, как и все. Я отражаюсь в зеркалах и лужах на асфальте. Но я не отражаюсь в Других. А если я не существую для Других, то меня и вовсе нет.
Казалось бы, все государства мира сделали всё, чтобы мы были учеты, посчитаны и обилечены. Как только мы рождаемся, нам уже присваивают личные номера, заводят личные дела, ставят клеймо. Всякий младенец ещё не умеющий считать, уже сам по себе статистическая единица и налогоплательщик. Российское государство, где живу я, и большая часть читающих этот текст, тут отличилось особо. По последнему законодательству, все, что я напишу, будет храниться на серверах несколько лет и возможно будет использовано против меня. Потому, быть невидимкой для государства это великое благо. Но я говорю о другом уровне. Для государства, для общества, мы существуем, как объекты. И только для ограниченного числа людей мы можем существовать как субъекты, как нечто личное и целостное.
Я невидимка. Меня не видят люди на улице, видят лишь силуэт, досадное препятствие, автомат по выдаче сигарет или указатель к неизвестной улице. Меня не видят люди на работе, видят лишь должность и функционал. Меня не видят дома, видят лишь мужа, сына, отца, брата, короче говоря, просто одну из ролей. Есть хоть кто-то, кто видит меня если не целиком, то максимально целостно? Несколько друзей, которых я никогда не видел, которых я вижу, как текст сообщения в соцсети. Но они важнейшие люди в моем бытии. Потому, что только в них я могу полноценно отразиться.
Чем больше людей меня видят целостно, тем более целостен я сам. Тем более я перестаю быть невидимкой. Я являюсь в мир бесплотным духом, мои очертания и габариты проявляются по мере жизни. Но самое смешное и трагичное в том, что стоит мне окончательно в этом мире воплотиться, как приходит время умирать. Хайдеггер вроде писал, что жизнь прыжок из ничто в ничто. Но этот краткий миг, этот прыжок и есть бытие. Для невидимки это ничто особенно осязаемо. Каждый день окружающие не замечают нас. Из-за этого нам порой кажется, что нас и вправду не существует. Если ничто это ад, то мы уже там при жизни. Ад это не Другие. Полагаем, что ад это когда другие не могут или не хотят подтвердить нам самим наше существование. Если мы, как вампиры, не отражаемся в других, как в зеркалах. Или отражаемся с искажениями, как в комнате смеха.
Мне часто кажется, что мир меня ненавидит. Это не так. Вспоминается история несчастной любви Ганса Христиана Андерсена к оперной певице Йенни Линд, которая стала прообразом «Снежной королевы». Отчаявшись обрести взаимность, сказочник спросил её: «Вы, наверное, ненавидите меня?». На что Йенни ответила: «Чтобы ненавидеть, я должна сначала полюбить…». Мир равнодушен. Он никогда не ответит взаимностью. Но такой взаимностью всегда могут ответить Другие, но такие же, как мы. Только это может придать смысл этому прыжку между двумя безднами.
Но раз так, то все мы невидимы друг для друга. Так и есть. Просто кто-то замечает это, а кто-то нет. Большинство обывателей видят вокруг лишь очертания, объекты, заняты какими-то мелкими делами, они закрываются от ничто пустыми предметами, бегут от него в пустых развлечениях, пытаются его заболтать пустыми разговорами. Только мы, невидимки зачастую остаемся с этим всем один на один, только мы чувствуем на себе весь ужас и всю абсурдность происходящего. И мы, вместо того, чтобы гордо нести этот крест, тоже бежим от этого, стучимся в обывательские мирки. И не получаем ответа. В лучшем случае мы можем стать шаблонами и предметами для их потребления. Помните, как у Гессе в «Степном волке», Гёте стал просто портретом самодовольного порядочного мещанина. Просто предметом интерьера. Мы можем потратить свою бесконечно короткую жизнь на то, чтобы понравится мещанам, пригодится им в качестве заслонки от ничто. Или как-то развлечь их, чтобы они могли забыться. Все эти развлекательные книжечки Пелевина и прочих из этой серии. К сожалению, многие невидимки полагают, что в этом и есть выход из невидимости. В том, чтобы опредметить себя. Возвести самим себе рукотворный памятник.
Любое творчество это наше проявление в мире. Проявление в наибольшей полноте. Но, даже при этом Другие норовят взять оттуда лишь кусочек, лишь шаблон. Андерсен был одним из крупнейших писателей эпохи романтизма, а для современников и потомков он так и остался чудаком-сказочником. Он был страстен и влюбчив, но для Йенни он так и остался просто забавным и умным чудаком. Истинной дружбы, истинного понимания себя он так и не нашел. Он перестал быть невидимкой, но стал памятником самому себе.
Но зачастую мы не можем стать даже памятником. Мы недостаточно ярки, чтобы привлечь хоть кого-то, недостаточно интересны. Взгляд привлекает всегда некая крайность, по чему-то скругленному и банальному взгляд равнодушно скользит мимо. Наше творчество это продолжение нас самих. Я довольно скучный и банальный человек, потому и моё творчество невыразительно и невидимо. Лёгкая дымка, а не яркая вспышка сверхновой.
Все Другие тоже невидимки. Просто есть у них свои ориентиры и свои болевые точки. И они начинают видеть друг друга, лишь тогда, когда кто-то высветит что-то важное именно для них. Ну, или больно отдавит им ногу. Вы не хотите видеть того, что окружает вас. Привыкнув к искусственному свету, вы беспомощны в темноте. Потому, лично у меня нет шансов. Я останусь невидимкой навсегда. Может это и к лучшему?
Стать кем-то это подменить себя объектом. Стать кем-то это стать предметом.
«Я – это моя машина». «Я это моя зубная паста». «Я – это то, что я ем». Или вариант для интеллектуалов: «Я – это то, что читаю». Или «Я – это моя книга». Суть одна. Они внушают нам, что мы это предметы. Они говорят, что для выхода из невидимости нужно просто стать кем-то. Но как в песне у Цоя, никто не предлагает при этом стать собой. Чем быть зубной пастой, автомобилем или фуагра, уж лучше быть невидимкой. Это больно, страшно, зато не так абсурдно.
Потому, я невидимка. Я вышел из ничто, иду ничто. И в этот краткий миг я тоже ничто. Но в отличии от вас я свободен. Мне достаточно нескольких друзей, которые видят меня. У многих из вас нет и этого. Мне вас искренне жаль. Прощайте, вы меня не увидите больше. Это не текст, это странный шепот ветра, что смутил ваш обеденный сон.
