Популярность
У популярности, даже сравнительно небольшой и локальной, есть одна гнусная черта – они сбивает со своей волны. Пристальное внимание и слава испортят кого угодно. К сожалению, многие способны добиться признания, и лишь некоторые способны через него перешагнуть. Курт Кобейн, на которого мы неоднократно ссылались, например, не смог. Он думал, что избавится от требовательных и навязчивых поклонников, если начнет творить им наперекор. Нет, все немного иначе.
Начнем с того, почему слава приносит несчастья? Ведь это конечная цель многих творцов. Одни хотят монетизировать свой талант, подняться на крауд-фандинге. Другие, гордецы и честолюбцы, готовы отказаться от денег, лишь бы выйти на аудиторию, лишь бы транслировать себя на большее число зрителей. Но возникает связь. Связь есть даже здесь, между вами и мной. И точно так же, как я дергаю вас в разные стороны, вы потенциально можете дернуть и меня.
Аудитория – это хищник. Анонимная сетевая аудитория – тем более. И относиться к ней надо так же, как к опасному зверю с когтями и клыками. Если я хочу стать журналисткой или писательницей, то сперва мне придется осознать себя как цирковую дрессировщицу. Выходить на публику следует, щелкая кнутом, поскольку больше всего ее интересует такой мой вид — растерзанный.
Хотите я скажу, с чего начинается самоцензура? Самоцензура начинается в тот же момент, когда вы откладываете какую-то находку, потому что она может кому-то не понравится. Это значит, в вас заговорил страх. Человек, пришедший к популярности, более-менее осознает, как ему это удалось, и хотя бы постфактум может сделать выводы, что к успеху и популярности ведут такие-то действия. А вот можно ли прийти к ним иными путями — большой вопрос.
Так человек теряет способность рисковать, а значит, стремиться к чему-то новому. Человек, взваливший на себя бремя самоцензуры, начинает топтаться на месте. Да, он переминается с ноги на ногу, он может делать это артистично или даже грациозно. Но, как было сказано в фильме ДМБ: «Движение есть — прогресса нет».
Хорошо быть кочевницей из пустыни. Но вот у вас появилась аудитория, появились, не дай Бог, денежные поступления от творчества, и вы понимаете, что пожелания аудитории связывают вас по рукам и ногам. Сто человек клюнули на один формат, на один стиль. Если продолжать экспериментировать, то часть из них сразу отпадут, а другие останутся больше из лени, чем из вежливости. И совсем немногие будут искать правду вместе с вами, радоваться каждому новому повороту, открытию каждой новой глубины. Правда очень изменчивая штука — потому что живая. А вот идеологические конструкты и эстетические шоры даются на века.
Одним из первонеобходимых качеств любого творца является умение не озираться на публику. Одинаково выступать как для пустого зала, так и для забитого стадиона. Хорошо, если судьба намечена и прописана в блокнотике хотя бы на пару лет вперед. Тогда всегда можно сверяться со своими старыми дневниками и планами. У меня, на базе прежних записей, есть некая черта ниже которой я опуститься не могу, потому что мне будет стыдно передо мной же в 15-16 лет, которая верила, что я нынешняя буду лучше, чем она.
Пожалуй, эти подростковые мечты, еще не испорченные реальностью и не обструганные обществом, претендуют на то, чтобы стать ориентиром до гробовой доски. Каждому продавшемуся аудитории автору надо устраивать очную ставку со своей молодой копией, из тех времен, когда он только приступал к творчеству, был полон надежд и честолюбивых замыслов.
Поэтому популярность выступает, скорее, помехой, чем подспорьем. Но, поскольку внимание аудитории по-любому придет при правильной и плодотворной работе, а в ряде случаев приходит совершенно неожиданно, то не надо видеть в этом зло. Это не зло — это новое условие, новая планка, которую следует перепрыгнуть, новый факт существования творца. Если раньше художнику мешали только родственники и работодатели, то теперь сами зрители будут кривляться за спиной и говорить под руку.
Пытаться заигрывать с аудиторией не стоит. Тем более, не следует переключаться на открытую борьбу с ней и издевательские плевки. Единственное, что представляется мне правильным: продолжать свой путь. Как будто слева и справа по-прежнему бескрайняя пустыня.
Будем честны, так оно и есть. Ничего не изменилось. Просто песок и разгоряченный воздух порождают миражи, когда рассудок утомлен жарой, а губы потрескались от жажды.
